Новый Мир ( № 3 2011)

От неумения я нарисовал не фашистские кресты — загнутые направо, а настоящую свастику, арийский знак солнца с лучами, повёрнутыми влево. Как выяснилось, это было всё равно. Нас — всех, всех, всех, даже младшую группу, — собрали в столовой (она же — актовый зал, когда надо), чтобы голосом самой заведующей детским садом — вечно куда-то бегущей, вечно одетой в коричневое женщины с лицом злой бабушки — тихо, чуть ли не шёпотом, но очень громким, спросить, кто под её окнами изрисовал площадку фашистскими крестами. Спрашивали, конечно, всех, но вопрос был адресован лично мне, потому что только я один знал, кто это сделал.

Не только знаки, но и нормы, моральные, например, волновали меня в тот период. Одна из них формулировалась следующим образом: лгать или не лгать, и что больше — наказание за произнесённую ложь или наказание за сказанную правду. Это я сейчас знаю, что на самом деле больше и почему и что любое произнесённое вслух (а иногда и про себя) слово есть ложь, вне зависимости от того, настоящая ли это ложь или правда, а тогда у меня ещё не было сегодняшнего опыта, и вообще я был совсем-совсем маленький, мне только исполнилось пять лет, и на ночь мне читали про Гулю Королёву и Володю Ульянова, который — помните? — разбил-таки голубую чашку, наверное, самую красивую и самую любимую всей их многочисленной семьёй, — а потом, пройдя тёмные леса и высокие горы, переплыв семь морей и побывав в плену у Чудища Стоглавого, вдоволь настрадавшись и накатарсировавшись, признался в преступлении, и никто его не ругал, наоборот, даже, кажется, чем-то наградили: может, новой чашкой?

Учитывая мораль всех известных мне на тот момент книг, а ухватывать мораль хоть из басен о Ленине, хоть из басен Крылова у меня получалось лучше всего, но ничего тогда ещё не зная о том, что мораль в классовом обществе тоже классовая, — а ребёнок — какого он класса? я ещё и в первый не ходил, — quod licet Iovi, non licet bovi, и стремясь избежать Володиных мучений — учиться на чужих ошибках, да? — я одним махом преодолел и леса, и горы, и моря и сказал: “Я”.