Новый Мир ( № 3 2013)

Ресторан располагался недалеко от гостиницы. Здесь подавали рыбу — фирменное блюдо, хотя едва ли рыба эта была выловлена в лагуне; доставляли её из чистой от городских сбросов части Адриатического моря. Тимофей осторожно поглядывал на дочь Билла: из-под майки на плечах и на груди выползали какие-то нелепые татуировки.

Сам Билл был увлечён рассказом о своём будущем сообщении про венецианские месяцы князя Вяземского, дополнявшем известные дневники, опубликованные в десятом томе Полного собрания сочинений, и стихи про“город чудный, чресполосный, — суша, море по клочкам, — безлошадный, бесколёсный, город — рознь всем городам”(из одиннадцатого тома того же Собрания). Ван Бецелеру удалось разыскать занимательные новые детали: в личных бумагах друзей и родственников. Оказывается, Вяземский, большой любитель дамского общества, подарил прабабке Билла тетрадку с венецианским циклом, к тому же переведённым им самим на французский; там были разные дополнения к неопубликованному. Так, в стихотворении 1853-го года “К Венеции” перед последними двумя стояли прежде неведомые строки про жар венецианского дня:

Там небо звездное, здесь зеркальное море,

достойные тебя подножие и кров, —

златой царицей дня, царицей светлых снов

и пламенем дневного мирозданья,

преображающим и память, и сознанье, —

ты всё волшебница, “всегда ты чудо света,

и только ты одна прекрасней Каналета!”

То есть Венеция, утверждал умница-Вяземский, полнокровней любых живописующих её, жаркую и влекущую, картин.

Специальностью Уильяма считалась не русская литература — это было бы слишком просто, — а, как легко предположить, европейская и только потому русская аристократия. В иной день Тимофей и сам бы увлёкся разговором, ни с кем другим, кроме ван Бецелера, не возможным, но, увы, день сегодня выдался экстраординарный.

Тимофей даже внутренне пожалел Билла за его увлечённость. Стоило ли? На фоне декораций иссушенного города и лагуны ван Бецелер с семейством смотрелся воплощением возвращающейся жизни, странной и не вполне своей, но всё равно желанной.

Птицы продолжали низко кружить над полумёртвыми каналами, однако запах гниения потерял прежнюю остроту.

 

IV