Новый Мир ( № 4 2008)

В этих условиях и родилась теория “суверенной демократии”. “Россия не просто признаёт такие ценности, как свобода, права человека, частная собственность, выборность и подотчетность народу органов власти, но и считает их неотъемлемо присущими российскому многонациональному народу. Однако <…> Россия отказывается уступать даже часть своего национального суверенитета в обмен на экономические и технологические преференции или же в ответ на обещание принять Россию в полумифический „клуб подлинных демократий””. Что ж, в сложившихся условиях такой вариант развития кажется оптимальным. Вернее, казался несколько лет назад. Президент делал тогда в сторону Запада широкие, удивлявшие и мир, и страну жесты: можем и без вас, но лучше — вместе! В идеале, на бумаге многие концепции смотрятся привлекательно (хоть тот же неоконсерватизм, к примеру). Почему же за считанные годы “суверенная демократия” скатилась в банальный шовинизм, в помесь советчины с замоскворецким самодовольством? Несколько лет назад общественность была слегка шокирована путинским “мочить” в адрес оголтелых бандитов. Сегодня президент — и чувствующий настроения аудитории, и умело формирующий их — рассуждает про лезущие в чужие дела “сопливые носы” наших “партнеров”. И это уже не вызывает эмоций. Даже положительных: это просто воспринимается как естественная для главы нашего государства норма речи.

Мы вышли уже, однако, за пределы размышлений о политике и о власти. Вернемся к фукуямовской критике неоконсерватизма. Критика эта вызывает недоумение: она столь же экспрессивна, сколь бессодержательна. Да, доктрина благодетельной гегемонии, как же иначе; но “жесткая” сила, в отличие от “мягкой”, хороша не всегда. Да, ООН бессмысленна и неэффективна, как же с ней считаться; но нужно создавать новые, эффективные организации. Да, США имеют право на превентивные войны, какие могут быть в этом сомнения; но нужно здраво просчитывать риски в них. Попросту говоря, хорошо бы администрации быть поумней. Но, во-первых, это кому уж как Господь дал, а во-вторых — нельзя же на подобных аргументах строить критическую стратегию! Фукуяма хочет, очень хочет оторваться, откреститься от неоконсерватизма. Но…как?Все это напоминает, в духе приводимых Фукуямой же ассоциаций, споры с товарищем Сталиным старых большевиков. Кёстлеровский Бухарин-Рубашов проиграл не потому, что попал в застенок: просто прав был, в ихобщейсистеме ценностей и идеалов, Сталин, а не он.