Новый Мир ( № 4 2013)

— Ваша правда, — соглашается Екатерина Григорьевна. — Но чего ж они у меня тут могли раздобыть? За забор не выходят, только по двору да в огороде.

— Может, траву какую ядовитую нашли.

— Вот горе-то… — вздыхает Екатерина Григорьевна. — Напасть на мою голову.

 

Куры дохнут — одна за другой. Но не все. Некоторые дохнут, а другие покружат, покружат по двору, упадут на землю, распластаются, подергаются, захрипят и некоторое время лежат совершенно неподвижно — дохлые, да и только. Но потом приходят в себя. Поднимают вдруг голову, подтягивают крылья, встают и, покачиваясь, отходят в сторонку. Половина умирает, а половина каким-то образом очухивается. Может, все дело в том, что им судорога схватывает горло и они от этого задыхаются? А некоторым все-таки удается отдышаться… Что если в тот момент, когда они падают на землю, помассировать им грудку и горлышко? Кажется, помогает.

Екатерина Григорьевна в отчаяние — уже двенадцать дохлых! Как же теперь пережить зиму без кур и без яиц?

 

— Я буду спать на улице, — говорю я.

— Что за выдумки? — возмущается мама. — Что значит — на улице?

— Не на улице, конечно, тут, возле дома.

— Ни в коем случае!

— Ты не понимаешь? Я не могу вынести этой духоты, я задыхаюсь тут!

— Полтора месяца переносила, а теперь, нате здрасте, задыхается!

— Полтора месяца было не так жарко.

— Не выдумывай!

— Как хочешь, в дом я не зайду.

— Боже мой, боже мой, что за проклятье! За какие грехи, чем я это все заслужила?! — стонет мама, но в конце концов соглашается, чтобы я вынесла свою постель наружу и легла под окном.

Уснуть я не могу, мне и на улице нечем дышать. Плохо дело, плохо, все тело болит. Болит — не то слово, разрывается от боли, руку не могу поднять. Пальцем шевельну, и то больно.

Ночь лунная. Очередная курица принимается кружить по двору, падает на землю, бьется, судорожно хлопает крыльями и наконец замирает, уткнув голову в песок.

Если она умрет, то и я умру, — загадываю я. Умирать вроде бы не хочется, но и думать нет сил — нестерпимая боль. Ночь длится, длится, время стоит на месте.

Рассветает наконец. Курица, похоже, шевельнулась. Подтягивает крылья, поднимает голову. Значит, не сдохла...

 

— Что такое? Почему ты лежишь? — возмущается мама.

Я молчу.

— Что за фокусы? Одевайся, пора завтракать.

— Мне плохо, — произношу я с великим трудом.

— Что значит — плохо? — Мама щупает мой лоб. — Боже мой, ты вся горишь! Только этого не хватало! Что за проклятье… Перекупалась! Тут, наверно, и врача нет.