Новый Мир ( № 5 2013)

Что позабыл, что вспомнил — а с вами не буду,

Я отступаю обратно к пещерному люду.

В этой пещере заката, где мамонт на голой стенке,

Где дымят табачком янки или эвенки,

Где хорошо бы дождаться пьянки и пересменки,

Слизывая с чубука горькие пенки.

Все пока впереди. Вместо совести психоанализ,

За миллионы лет довольно мы намахались,

Во всей истории этой предпочитаю хаос,

Хочу повиниться, но в чем покаюсь?

Бедный дикарь-питекантроп, не знающий гороскопа,

Каменная моя ничуть не согрелась жопа,

Мне не дотянуть ни до рассвета, ни до потопа,

Вот моя правда — основателя и остолопа.

Что пропустил, что предвидел — не знаю,

Сон над золой, словно мать родная,

Убаюкивает, что песенка горловая,

Там у начала, у самого края.

А во сне все едино — физики и динозавры,

Напевы радио и лепет арфы,

Как же растолковать мне карты,

Лишь бы не просыпаться для жизни-лярвы.

Главное — не пропустить всю эту выдумку Божью,

Не гнать телегу по бездорожью,

Не осквернить себя ни истиной, ни ложью,

Просто курить под закатом и жить водяною вошью.

                                                                              

2011

 

 

«Кировская»                   

 

Серый мрамор «Кировского» метро,

Магазин Перлова с китайской вазой,

Глаз небесный, подмигивающий хитро

И пленяющий правдой голубоглазой.

Поверну на Сретенку, по пути

Раскурю «Дукат» свой на перекрестке,

Никуда отсюда мне не уйти,

Потому что слушаю отголоски —

Отголоски лет, отголоски слов,

Отголоски комнаты на Мясницкой,

Отголоски пламенных вечеров,

Отголоски снов на постели низкой,

Отголоски жизни, ушедшей вниз

И поднявшей голову напоследок,

Из-под ног уходит, скользит карниз,

Точно прыгнувший из окошка предок.

 

 

 

ГУМ

 

Беспощадное время ушло, я вернулся сюда,

Ничего-ничего, все осталось, блестит, как слюда,

Жирной кожей и смальтой, углеродом, тяжелой казной,

В переходах  стоит необузданный зной.

Черезмерные полки, матерьяльный, невидимый склад,

Габардин, крепдешин, на котором не виден и скальд,

Написал: ты измерен и взвешен, конец…

В оружейном отделе новый «магнум» и меч-кладенец.

Рассыпался фонтан, упадая на лица слезой,

В похоронном бюро пахло прахом, водою лесной,

Стоверстовая очередь из отдела вела в мавзолей,

Чтобы было стоять безнадежней, верней, веселей,

По отчаянным дням  здесь пехота несла караул,

Счетревенный портрет состоял из прикладов и дул,

Выдавали брикеты крем-брюле, эскимо,

На постельном белье пробегало живое кино,

В новогоднюю ночь торговал слюдяной Дед Мороз,

На румянце щеки шевелилась гирлянда волос.

И товары на линиях били притоп и прихлоп,

И в единые руки поступали, что пиво, взахлеб.

Ты меня не узнал, как не знают подпольную мышь,

Ты затих, отшумел, проспиртованной песни камыш,