Новый Мир ( № 6 2007)

Об аудиозаписях авторского чтения Маяковского, изданных современным способом, мы уже писали, рассказывая о компакт-дисках “Голоса, зазвучавшие вновь” (2002, 2003) и “Футуристы и о футуристах” (2004)2.

На представляемом в настоящем обзоре диске звучатвсе те жепять треков: “А вы могли бы?”, “Послушайте!”, “Гимн судье”, “Военно-морская любовь” и “Необычайное приключение…”. Редакция записей на всех трех дисках совершенно одинаковая: все повторяющиеся помехи на своих местах.

А ведь записей могло бы быть больше. И звучать они могли бы в иной, улучшенной редакции…

Размещенные на дисках треки — это работа Сергея Бернштейна, сделанная 7 декабря 1920 года в фонетической лаборатории Института живого слова через три дня после выступления Маяковского в Петроградском Доме искусств с чтением “150 000 000”. Лев Шилов вспоминал, как Бернштейн, слушавший Маяковского с середины 10-х годов, рассказывал ему о том вечере, о своей радостной возможности услышать новую вещь поэта, которая обогатила бы аналитическую работу, посвященную особенностям чтения Маяковского. Сразу после вечера Бернштейн договорился об аудиозаписи.

В 1936 году Сергей Игнатьевич писал в журнале “Говорит СССР” о Маяковском: “В противоположность статичности читки символистов, в его читке мы находим динамическое построение звучащих фраз, отражающее,комментирующее(курсив мой. —П. К.) и конкретизирующее смысловую структуру поэтического текста. <…> Создатель нового поэтического стиля, облекая свои стихи в материальное звучание, неизбежно становится создателем нового стиля декламации. Читка Маяковского <…> поражала такой же новизной, как его поэзия вне материального звучания, но в то же время эта читка отличалась такой близостью к интонациям естественной, разговорной речи, что, несмотря на свою новизну и непривычность, она воспринималась легко и словно ключом открывала замкнутый ларец его поэзии”.

Вот этот самый ораторский пафос в сочетании с разговорным стилем замечательнопрослушиваетсяво всех пяти треках, особенно улавливаем он, когда параллельно с прослушиванием мы смотрим в канонические тексты, пусть и слегка отличающиеся от первых, начитанных на фонограф редакций. Тем интереснее. Кстати, излюбленная мысль Бернштейна о том, что “закон исполнения” не заложен поэтом в стихотворение, в случае с Маяковским подтверждалась на все сто: поэт далеко не всегда (что слышно и по этим пяти записям) следовал своей печатной графике, декламационное творчество было и тоньше, и дробнее, нежели начертанная знаменитая “лесенка”.