Новый Мир ( № 6 2009)

Адам покраснел ушами:

— Он сообщил, что некто Гусев, бессрочноотпускной рядовой, умер на третий день после отплытия из Сингапура от остановки сердца... официально.

Это словечко Стрикленд успел подхватить из местного жаргона, и О’Хара усмехнулся — краешком губ:

— Так и есть?

— Вне сомнений. Если подушку достаточно долго прижимать к лицу, то сердце рано или поздно остановится.

— Понятно. Кто это сделал, конечно же неизвестно.

— Неиз... Но откуда вы?..

— Е.23-й не предполагает (потому, кстати, он и Е.23-й). Он или знает, или нет; если бы знал, вы бы мне уже сообщили. Итак: ваши соображения?

Адам подобрался. Прежде ему нечасто предлагали делать собственные выводы, теперь же приказывали чуть ли не каждый день, к тому же никогда не говорили, прав он или нет. Адам кашлянул и начал говорить, совершенно не зная, чем закончит:

— Вряд ли... вряд ли даже русские сами убрали бы своего агента, если только он не переметнулся. Мы знаем, что это не так. Тем более что Гусев, видимо, должен был встретиться с цейлонским резидентом... если он существует.

— Значит, русских вычеркиваем. Какое облегчение. Они не умеют играть спортивно.

— Вам виднее... Во-вторых, — Адам все оттягивал, — мы этого тоже не делали.

— Иначе Е.23-й не замедлил бы в этом отчитаться.

— Значит... — Адам замолчал. — Но это же бессмысленно.

— А именно? — О’Хара стал совершенно серьезен, что означало: он откровенно забавлялся.

— Некая третья сила убирает Гусева, чтобы... — Он понял, что ответ очевиден и был очевиден с самого начала. — Чтобы нанести удар по русской агентуре и помешать нам выйти на оставшихся.

О’Хара помолчал. Он не просчитывал варианты; скорее всего, выбирал — осадить Адама немедленно или чуть попозже.

— Вероятнее всего, Стрикленд. Но вы должны запомнить — еще до того, как овладеете навыками Игры Драгоценностей, — что в нашем деле наиболее вероятное не обязательно будет верным. Отбросьте невозможное, и то, что останется, каким бы очевидным оно ни казалось, скорее всего, окажется абсолютной и непреложной ошибкой.

Адам закусил губу и упрямо сказал:

— Есть еще один русский.

— На русском корабле? Как неожиданно.

Адам разозлился вконец:

— Он врач. Он сидел с Гусевым целый день перед его смертью. И это не все. Он не только врач, он инспектировал каторгу — якобы как частное лицо, однако начальник главного управления тюрем дал секретную телеграмму с приказом о всяческом содействии. Этот врач провел на каторжном острове перепись. У него аналитический ум. Знаю, это сомнительно, и все же...