Новый Мир ( № 7 2006)

Романтические представления о чернобровых селянках в ромашковых венках, девчатах, водящих хороводы с парнями в белых рубахах на изумрудных лугах и косогорах, представления, распространившиеся в России много позже, чем в Европе, — в 1830 — 1840-е годы, оказались на диво живучи. Бесчисленные фольклорные сборники с действительно проникновенными текстами народных песен, а затем поющие эти самые песни ансамбли песни и пляски довольно удачно поддерживали легенду о мечтательной и поэтичной душе русского крестьянина до сегодняшнего дня.

Читая только что изданные воспоминания крестьян, не то чтобы совершенно разочаровываешься в этих красочных картинках, но отчетливее осознаешь их лубочность. Конечно, праздничные мгновения в жизни крестьян присутствовали, но то были именно мгновения. Растворенные в очень практичной и очень тяжелой жизни.

Понятно, что воспоминания, собранные под обложку сборника, написаны самыми активными, самыми успешными: крестьянами-торговцами, писарями, приказчиками, дворянами по отцу. Все это люди, крепко стоящие на ногах, думающие, смекалистые, нередко весьма начитанные — в избах их водились не только “Четьи Минеи”, “Еруслан Лазаревич” и “Бова Королевич”, но и “Вестник Европы”, и “Почта духов”, и сочинения Карамзина. И все же читательских впечатлений мы здесь не встретим, а вот рассуждений о росте цен на муку, задатках, прибылях, удачных вложениях — сколько угодно.

Любопытнейшим образом в воспоминаниях одного из авторов, бывшего крепостного крестьянина Николая Николаевича Шипова, описывается собственная его свадьба. Вот как рассказывает он о своей нареченной невесте, которую впервые видит за пять дней до венчания: “Она была в шелковом, вышитом золотом сарафане и в белой, как снег, рубашке; на шее было ниток 40 разной величины жемчуга, в ушах жемчужные серьги, на голове жемчужная повязка и в косе целый пучок алых лент”. На этом рассказ окончен. Ни слова если не о замершем сердце, то хотя бы о красоте невесты. Шипов ощущает себя скорее этнографом, чем взволнованным женихом. И это несмотря на то, что воспоминания свои он писал в 1860-е годы, когда русская психологическая проза уже многое умела.