Новый Мир ( № 7 2009)

“В свое время наделала немало шума книга Джулиана Джейнза „Происхождение сознания и распад ‘двухпалатного‘ разума”. Согласно идее Джейнза, внутренний мир людей древних цивилизаций резко отличался от нашего: многие из собственных мыслей они воспринимали как голоса извне или свыше, и психологизация на современный манер была им чужда, рефлексия в нашем смысле у них отсутствовала. То, что мы сегодня именуем шизофренией, еще сравнительно недавно было нормальным состоянием человеческой психики”.

“Дошедшие до нашего времени прообразы современного романа, включая даже античные реликты, до определенного времени мало похожи на современные, и наиболее разительный контраст, на мой взгляд, заключается в том, что мы не найдем в них привычных выражений „он подумал” или „она подумала”. Библейское „сказал он в сердце своем” можно назвать попыткой передать непривычную идею, но даже сама попытка относится к довольно позднему времени, к эпохе эллинизма, она уже в чем-то греческая. История художественной литературы, начиная с „Песни о Гильгамеше”, поэм Гомера

и Библии, — это история того, как мы, на примере изображенных нами исторических и мифологических персонажей, учились видеть самих себя”.

Алексей Цветков.Наше бывшее все. — “Свободная среда”, 2009, 23 апреля.

“Вот набор авторов, чьи книги Онегин брал с собой в путешествие, из пушкинского наброска к роману: Юм, Робертсон, Руссо, Мабли, Гольбах, Вольтер, Гельвеций, Локк, Фонтенель, Дидро, Ламотт, Гораций, Цицерон, Лукреций. А теперь попытайтесь найти пару-тройку совпадений с вашим сегодняшним”.

“Проблема тут не в именах конкретных авторов: сегодня и за пределами России мало кто берет в руки Гельвеция или Ламотта в расчете приятно скоротать время. Проблема — в полном разрыве с интеллектуальной традицией. Потому что представленный список — фактическое зеркало эпохи Просвещения, плотью от плоти которой и был Пушкин, несмотря на весь байронический декор. Сегодня мы дальше от этой традиции, чем когда бы то ни было со времен Екатерины Великой. Пушкин, быть может, еще жив в нашем языке, поскольку принял прямое участие в его создании, но о духовной близости между нами нынешними и им тогдашним говорить смешно. Для нас Пушкин встал сегодня в один ряд с Горацием, а его „энциклопедия русской жизни” — бок о бок с энциклопедией Плиния Старшего”.

Розалия Черепанова.Безумец в маске мудреца, мудрец под маскою безумца. Случай Петра Чаадаева. — “Неприкосновенный запас”, 2009, № 1 (63).