Новый мир. № 8, 2003

См. также: «По-видимому, никогда не прекратятся споры: поздний Заболоцкий, в чьем творчестве возобладал „холод“, не отступил ли он от своей молодой экспрессионистской манеры под влиянием страха? Во всяком случае, женщина, короткое время бывшая его женой, попросту предположила: „классическая форма“ — это, с его стороны, испуганная дань партии и цензуре, традиционно недоверчивым к авангарду», — пишет Станислав Рассадин («Счетовод небесной канцелярии» — «Новая газета», 2003, № 31, 5 мая ).

См. также: «На одно из построений вышел собственной персоной начальник лагеря — большой интеллектуал, о котором говорили: „Другие просто палачи, а наш — палач культурный“. И вот он спрашивает надсмотрщиков: „Как там наш поэт Заболоцкий — стихи пишет?“ Ему рапортуют: „Зэка Заболоцкий по работе и в быту замечаний не имеет. Говорит, что стихов больше писать не будет“. Тогда начальник удовлетворенно крякнул: „Ну, то-то же!“…» — рассказывает об отце сын поэта, ученый-биолог Никита Заболоцкий в беседе с Анатолием Стародубцем («Труд-7», 2003, № 83, 8 мая ).

См. также: «<…> немного найдется художников, которые в начале и в конце своего пути явили бы столь разительное внутреннее несходство. Термин „эволюция“ слишком академичен для такого беспрецедентного случая. Вообще поэтическая цельность Заболоцкого (а мы не можем не ощущать наличия этой цельности) особого рода, ее трудно объяснить исходя исключительно из литературы. Его опыт имеет отношение к чему-то выходящему за пределы искусства, но и само искусство находит в опыте Заболоцкого важное для себя оправдание», — пишет к юбилею поэта Игорь Волгин («Известия», 2003, № 80, 8 мая ).

См. также: Евгений Яблоков, «Возвращенный свет» — «Русский Журнал», 2003, 7 мая ; «в день рождения великого поэта самое лучшее — послушать голос самого „юбиляра“ и без экзальтации поразмыслить над тем, что он хотел сказать нам и себе», далее подробно анализируется стихотворение 1953 года «Сон»: «Жилец земли, пятидесяти лет, / Подобно всем счастливый и несчастный, / Однажды я покинул этот свет / И очутился в местности безгласной…»

См. также: Андрей Немзер, «Мученик сокровенного» — «Время новостей», 2003, № 81, 7 мая

См. также: Сергей Федякин, «Второе рождение поэта» — «Литературная газета», 2003, № 18, 14–20 мая

См. также: Сергей Куняев, «Победивший косноязычье мира» — «Наш современник», 2003, № 5

Валентин Зубков. Невидимки за работой. — «Москва», 2003, № 5.

«Но поскольку „Русский ислам“ самый масштабный проект последних десятилетий, последствия его заденут каждого и окажут влияние на траекторию развития России…»

Денис Иоффе. Беззаконные шестьдесят вопросов к автору «Нормы». — «Топос», 2003, 16 апреля

Интервью с Владимиром Сорокиным (в связи с переводом на иврит романа «Тридцатая любовь Марины»): «Моя мать, будучи беременной мною уже на 9-м месяце, была вынуждена ходить на преддипломную практику на завод „Борец“. По ее словам, я тяжело переносил гул машин — ворочался в животе. Вероятно, это было самым убойным впечатлением от мира, в который меня вскоре выдавили. Все остальные травмы только укрепили первую. <…> Я вырос в благополучной профессорской семье и с нехваткой денег столкнулся лет в 27».

Майя Каганская. «У нас есть шанс на спасение». Беседу вела Ирина Стельмах. — «Лехаим». Ежемесячный литературно-публицистический журнал. Главный редактор Борух Горин. 2003, № 1 (129) [ «За содержание рекламных материалов и кошерность рекламируемых продуктов редакция ответственности не несет»].

«Думаю, судьба Израиля не гарантирована. А раз так, значит, нет гарантии выживания еврейского народа как такового, причем — везде».

«Еврейство — субстанция иррациональная, находящаяся за пределами обычных представлений о социуме, истории, нациях, этносе. Еврейство — проблема ре-ли-ги-оз-ная. <…> Так что уничтожение евреев — задача метафизическая: ведь как задача физическая она — из наиболее легко решаемых».

«<…> то, что мы все называем русской культурой, на треть состоит из собственно русских текстов, собственно русских представлений и на две трети — из того, что приходило с Запада. Величие русской культуры в том, что она замечательно ассимилировала Запад, прекрасно на это откликалась, — и в русской культуре мы всегда чувствовали себя как в культуре западной».

«Может быть, самое страшное из того, что произошло для моего поколения, — полная потеря Европы».