Новый Мир ( № 8 2004)

Сам Егор Данилович называет свое пение “античным”. Под этим словом он понимает представления о музицировании и в целом о мироустройстве, бытовавшие в человеческой культуре и цивилизации вплоть до конца европейского Средневековья. То понимание мира и звука совершенно ушло из нашей цивилизации, и теперь его можно восстановить, лишь практически освоив немногие сохранившиеся еще традиционные типы музыки, такие, как русское обрядовое пение в различных регионах, индийские традиции “дхрупад” и “кхайял”, болгарское пение и молитва суфиев. Постижение же молитвенной традиции христианства невозможно без изучения трудов отцов церкви и философии высокой античности, на которую они опирались; “Читайте Платона!” — всегда призывает Резников. В результате этой огромной многолетней работы появилась его уникальная концепция. Егор Данилович Резников — мастер в античном смысле этого слова: музыкальный учитель и воспитатель, он не только проник в тайны пения в “чистом строе”, но и продолжает традицию в своих учениках4.

Восстановление старого пения, по Резникову, начинается с самых основ музыки — собственно звука. Звук, которым он поет и которому учит, должно перестать понимать как “ноту” — это именно звук: ровный, лишенный привычной “вокальности” и “эстетичности”, заученной тембральной окрашенности, уже и не замечаемого тобой напряжения. Когда добиваешься этого сколь естественного, столь и трудного звука, в нем начинают доминировать качества, ранее почти не замечаемые, и прежде всего самое яркое из них — так называемый “обертоновый спектр” звука, та самая необыкновенная гармония, что слышна в пении Егора Резникова5.

Звук, поющийся “правильно”, то есть естественно и долго, не представляет собою нерасчлененности — это множестводействительно звучащих,сочетающихся друг с другом звуков. Впрочем, это возможно услышать лишь “тонким слухом”, который современное человечество почти повсеместно утратило. Воспитание такого слуха в своих учениках — первая цель Егора Резникова. Час за часом, день за днем и год за годом, с неистощимым добрым терпением и неколебимой волей он приучает участников своих семинаров к настоящему музыкальному созерцанию — ведь только при погружении в звук, при ощущении звука в своем теле, а не только в гортани, при отказе от постоянной рефлексии приходит понимание звука как реальности “невидимого мира”.