Новый Мир ( № 8 2007)

“<…> даже после торжественного сноса памятник Дзержинскому на Лубянке — смысловой центр архитектурного комплекса всей площади зияет возмутительным отсутствием. Недостача его только обостряет ожидание некоего завершения, что не имеет разрешения и потому тревожит и подсознание, и воображение. Убрав с площади одиозный памятник, от него тем не менее не избавились, но привязали себя к нему еще более сильно. Когда каменный гость из ГПУ стоял и не мешал круговерти свершаемого вокруг него движения, все было нормально — он казался едва ли не невидимым. Теперь, когда его нет, мощь вопиющего отсутствия (на фоне угрюмо молчащих дворцов ГПУ — НКВД — КГБ — ФСБ) увеличивает его значение тысячекратно”.

Андрей Битов.“Это пошлость знать подробности о человеке, а не то, что он делает”. Беседу вел Игорь Шевелев. — “Московские новости”, 2007, № 20, 25 мая.

“Нет, нельзя все время заниматься доказательством, что ты жив, — через газеты, радио, экран. А сводится к этому. Если человек исчезает из эфира и с газетных полос, то его вроде и не было”.

Владимир Бондаренко.Трудно быть русским. — “Завтра”, 2007, № 20, 16 мая.

“В России быть русским — очень трудно”.

Илья Бражников.Удержание идентичности. — “Политический журнал”, 2007, № 13-14, 10 мая.

“Итак, рано или поздно властям России не избежать выбора: либо демократия, либо суверенитет. Первое будет равносильно окончательной гибели исторической России, второе — означать победу консервативных начал и в пределе восстановление самодержавия (слово, которым переводится на русский язык „суверенитет”). Самодержавная царская Россия может, кстати, прекрасно сохранять выборные начала демократии на низовом уровне. То есть, как ни парадоксально это прозвучит, суверенная демократия в России станет возможной только при восстановлении традиционной политической формы — русской самодержавной монархии”.

Евгения Вежлян.Гладкие поверхности, или Памяти 90-х. — “Русский Журнал”, 2007, 4 мая.

“Никакой метафизики... Один сплошной импульс. Живи настоящим! В мире вечного настоящего нет места ни подлинной культурной памяти, ни рефлексии. Знать и понимать можно ровно столько, сколько положено. Не более чем отмерено общественным ритуалом. Поскольку вечное настоящее(praesens)для своего обнаружения и нормального функционирования (т. е. симуляции жизнедеятельности — смены и движения) нуждается в бесконечных презентациях, подтверждающих — да, есть. Ими-то и заполнено культурное пространство”.