Новый Мир ( № 8 2012)

“Вы помните о тревожных предупреждениях греческого писателя Нила Мироточивого, который предвидел, что сребролюбие (а значит, и деятельность „бытоулучшительных партий”, по выражению преподобного Серафима Саровского) является предвозвестником антихристовой эпохи. И сегодня немалую опасность для христианского общества, и в первую очередь для сословия духовенства, мы видим в стремлении направить „души прекрасные порывы” исключительно на обустройство своей земной жизни. Но не должно соли потерять присущей ей силы, нехорошо подмокнуть пороху в церковных пороховницах! Вот почему мне хотелось книгу о священстве с названием лермонтовской повести „Герой нашего времени”. Таковым героем для русских людей должен стать не „поп, толоконный лоб”, а тот персонаж, который был выведен в заглавии замечательного современного фильма „Поп”, заставившего общественность склонить главу пред подвигом сельского народного пастыря, жизнь которого, как тонкая червленая нить, была вплетена в многоскорбную русскую эпопею, драму и трагедию нашей отечественной истории”.

Номер посвящен Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Отец Артемий был одним из номинантов в этом году. Примечательно, что автор сценария фильма “Поп” Александр Сегень тоже номинировался, и здесь также — его биография, интервью и отрывок из его книги.

 

Олег Ермаков. Чайхана в Париже. — “Вертикаль”, Нижний Новгород, 2012, вып. 35.

Поэтичный, живописный этюд о поездке во Францию. Вроде бы — ничего такого. Действительно, афганская чайхана (автора “Афганских рассказов” в нее странным образом не пустили), замок, воспоминание о художниках и картинах, могилы Дебюсси и Моррисона — и кода: “А индейское лето цвело среди серых камней, над серыми водами Сены рыжей листвой платанов, огневело закатами, изводило тоской одиночества и невозможностью проникнуть глубже, перестать быть туристом, чужаком, который глупо таращится на всё, несмотря на всю любовь к гогенам-моне, и выглядит дикарем в дурацкой новенькой одёжке. Разумеется, лучше всего было хорошенько выпить. Что я и сделал. Облегчения это не принесло. Теперь-то смешно: а ведь и сам бунтовал уже… бездарно, против чего? Дикарь во мне стремился назад, в родные осины”.