Читаем Новый мир. № 9, 2002 полностью

Владимир Захаров

Водяной гиацинт

Захаров Владимир Евгеньевич родился в 1939 году в Казани. Академик РАН, директор Института теоретической физики им. Ландау (в Черноголовке). Лауреат двух Государственных премий в области физики. Живет в Москве и по нескольку месяцев ежегодно преподает в США. Постоянный автор нашего журнала.

Кукушонок

Я кукушонок в утреннем гнезде,Кругом галдят, как в иностранной школе,Я поднял клюв к тоскующей звезде,Я голоден. Я полон сил и воли.Где мой отец, где мудрость не из книг?Где матери-защитницы объятья?А сестры где? Где щебетанье их?Где шумные доверчивые братья?Тоскует молча белая звезда,Чуть видная сквозь облачные дымы,В мученьях бьется красная звезда,Страдания ее неисследимы.Я — кукушонок. Скверную игруВы, ближние, играете со мною.Я на любом дворе не ко двору,Я жду — пусть встанет солнце ледяное.

В море странствий

Душа моя изготовилась совершенноОтправиться в бесконечное море странствий,Она построила себе нечтоИз улыбок школьных подруг,Из пустых бутылок, выпитых вместе с друзьями,Из водяных гиацинтов[1],Затянувших зеленою сетьюТропические пруды.Вот я лечу по Луизиане:Слева и справа,Как бревна,Торчат из воды крокодилы,На корягах лежатГрациозные черепахи…Нечувствительно въеду яВ бескрайнее море странствий —Вот тогда и понадобится ЭТО,С любовью построенное из взглядов детей,Из свежераспиленных досок,Из запчастей для дрянного автомобиля,Переплетенное и соединенное вместеВодяным гиацинтом,Который есть самый жадный до жизниСорняк.Уже выведены специальные рыбы —Они питаются водяным гиацинтом,Их потом продают на базарах.Надеюсь, они не встретятся мнеВ неизведанном море странствий,Иначе на чем будет держатьсяМое утлое плавательное средство,Построенное из справедливых упреков жены,Из несправедливой ругани продавщиц в магазинах,Из гениальной живописиНа стенах моей квартиры,Скрепленное, укрепленное водяным гиацинтом,У которого такиеНевзрачненькие цветы.

Разыскивается…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза