Новый Мир ( № 9 2006)

…Кажется, когда эти стихи сдавались в набор, Олеся еще не знала, что она стала вторым лауреатом национальной премии “Поэт”. Для нее самой и для ее читателей так и вышло — радость. Забавное вышло эхо — от сокровенных стихов к открытому многим и многим — событию.

Вл. Новиков.Школа одиночества. К 70-летию Виктора Сосноры. — “Звезда”, 2006, № 4.

Процитировав эмоционально-горький фрагмент рассказа Ольги Новиковой “Питер и поэт” (см. “Новый мир”, 2003, № 6), Вл. Новиков пишет:

“Вот Бродский — при всем его индивидуализме — людей вокруг себя объединял, и сейчас он продолжает сплачивать бродскофилов. А этот даже близких разлучает. Каждого из нас — мордой в свое собственное одиночество, в свою персональную трагедию.

Ни для кого не сделал исключения вечный затворник, обитатель Дома Балета, а потом — „проспекта Удавленников”. Бытовой, обыденной речи у него просто нет. Собеседник — весь мир, все человечество. Так в повседневной жизни вел себя еще, быть может, только Виктор Шкловский. Потом мы Шкловского спросим, что он думает о Сосноре. Тот, уже заглянувший в потусторонние бездны, ответил: „Его очень любили Асеев и... Маяковский”. И хотя тут явная хронологическая неувязка, по гамбургскому счету — верно.

С Маяковским Соснора встречался в тридцать седьмом году. Да, именно так. Маяковский в своем тридцать седьмом (1930) написал: ”Уже второй, должно быть, ты легла. А может быть, и у тебя такое”. Соснора в своем тридцать седьмом (1973) продолжил: „Который час? Легла ли, не легла. Одна ли, с кем-то, — у меня — такое!” Это был не просто постмодернистский палимпсест, а репетиция гибели в стихотворении из тридцати семи строк…”

Памяти Алексея Хвостенко.— “Дети Ра”, 2006, № 10 (14).

Тематический номер. Все (!) материалы в нем посвящены исключительно Хвосту: тут и проза, и “визуальная поэзия”, и драматургия, и коллажный ряд, и воспоминания, и эссе, и интервью… Из “документов” меня поразили не столько нежные мемуары “гражданской жены Хвостенко” (как ее здесь аттестуют) Елены Наумовны Зарецкой, сколько расшифровки ее разговоров с А. Х. — его уважительно-сдержанные “отфутболивания” более или менее надоедливых вопросов типа “что бы ты пожелал нынешним молодым?”. И за самими вопросами, и за хвостовским отбояриванием стоит, между прочим, нежная и тихая любовь. Все это хоть и непонятно зачем представлено, а вышло целомудренно, да еще и с неожиданным портретом А. Х., проступающим за этой словесной массой. И это здесь почему-то на месте.