Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ)

Первыми были, конечно, официальные отзывы сильных мира сего — мэра Сиднея Уоррена Свифта, знаменитого мецената Джейсона Хаберна и главы наблюдательного совета консорциума «Смарт Тек» Алана Хьюза. Разве что сам Протектор Уоллес Патридж не почтил «Вознесение» своим вниманием.

За ними шли краткие, на пять минут, видеообращения выпускников, записанные после вручения дипломов, а также бывших выпускников, записанные по прошествии пяти и даже десяти лет после выпуска. Я нашел нескольких выпускников, которые учились именно в «моем» Специнтернате № 4 в Сиднее.

— Меня зовут Омар Махди, — говорил красивый, крепкий, смуглый мужчина в военной форме. — Я провел свое детство в ужасном месте под названием Иран. Я не хочу о нем вспоминать. Четвертый интернат «Вознесения» — это место, где я впервые почувствовал себя человеком. Нужным, полезным. Настоящим членом общества. Я очень благодарен моим воспитателям за то, что они мне дали. Прошло десять лет со дня выпуска. Я возмужал и многого достиг в своей жизни. Я капитан, командую ротой в 223-ей отдельной аэромобильной бригаде Объединенных миротворческих сил Содружества. Участвую в миротворческой миссии в Никарагуа. Награжден несколькими медалями. И я скажу следующее. Сквозь все свое юношество и взрослую жизнь я пронес тот огонь, который зажег во мне мой интернат…

Следующей была красивая, но суровая латиноамериканка с блестящими темными волосами, спадающими на ее белый халат.

— Я Флорентина Лопес. Я провела ранние годы на пустошах Аргентины. Ела крыс. Спала в подвале. Пила неочищенную воду. Тяжело болела. Не умела даже читать и писать. Я не хочу даже думать о том, кем бы я не было сейчас, если бы судьба не подарила мне шанс, дав возможность пройти реабилитацию в центре Хаберна в Рио-Гальегос и получить образование в Четвертом специнтернате «Вознесения». За два года я превратилась из забитой, перепуганной девчонки в уверенную в себе девушку с правильными жизненными приоритетами. В меня заложили там прочный стержень, и теперь меня не сломать. Я окончила медицинский институт, работаю сейчас в корпорации «Омикрон медикал», а по окончании контракта планирую стать врачом Красного креста. Буду помогать детям войны в Северной Африке…

Таких сообщений были десятки. Говорившие выглядели очень искренне. Правда, все выпускники говорили больше о том, как им было плохо до интерната, да о том, чего им удалось достичь или чего они планируют достичь после, но никто ни словом не упомянул о веселеньких деньках, проведенных в интернате. По-видимому, место это все-таки довольно суровое.

Я не был уверен, что так уж хотел, чтобы во мне кто-то зажигал огонь или вкладывал в меня прочный стержень. Я неплохо чувствовал себя и без посторонних предметов.

Но ничего явно плохого о «Вознесении» я найти не смог. «Помойные» сайты, с которых я обычно черпал всяческие сомнительные слухи, сплетни и теории заговора в противовес официальной информации, были недоступны — провайдер блокировал их, предупреждая о нежелательном контенте. Я и прежде слышал, что в Содружестве контроль над Интернетом поставлен на высоком уровне.

Задумчиво закусив губу, я набрал Дженни.

То был непростой разговор. Помню, поначалу она очень удивилась и расстроилась. В какой-то момент даже хотела было расплакаться. Но когда мы подошли к решению, и я прямо спросил ее, как она считает мне стоит поступить, ответ Дженет Мэтьюз оказался довольно категоричным.