Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая (СИ)

Это была странная раздевалка. Ни шкафчиков, ни крючков, ни зеркал. Ни душа, ни фенов. Одни лишь голые стены, обитые серым кафелем, длинные лавки и стойка со спрессованными черными пакетами для использованной одежды. Здесь пахло стерильностью, может быть хлоркой или чем-то подобным. Почему-то это место произвело на меня гнетущее впечатление. Хотя все-таки не более гнетущее, чем серая дверь с надписью «Процедурная».

Оставшись голым и босым, я вдруг почувствовал себя донельзя паскудно. Я, конечно, понимал, что мне предстоит всего лишь какой-то очередной медицинский осмотр (будто не хватило двадцати двух дней карантина в Мельбурне!). Но все же было не по себе. Не менее минуты я колебался, прежде чем наконец проковылять босыми ногами к двери и постучать в нее.

— Заходи, заходи! — донесся оттуда голос — к счастью, мужской.

Открыв дверь, я увидел ничем особо не примечательный медицинский кабинет. Однако облегчение отчего-то не наступило. Центральное место в кабинете занимало кресло наподобие стоматологического с выемкой для головы и раскладывающейся спинкой. На медицинских столиках лежали какие-то инструменты, в которых, на первый взгляд, не было ничего страшного, однако мне они все-таки чем-то не понравились. Как и человек в светло-зеленом клеенчатом халате, хирургической маске и шапочке для волос, глядящий на меня из-под густых черных бровей спокойными, как у снайпера, серыми глазами. На одном из глаз я видел бельмо сетчаточника, через который, можно не сомневаться, сейчас считываются все мои медицинские данные.

— Так, вижу, что недавно из карантина в Мельбурне? Хорошо, это все упрощает. Расслабься, паренек. Медицинская комиссия тебе еще предстоит. Я выполню только парочку очень простых процедур и отдам тебе обратно Каммингз.

— Что за процедуры? — спросил я, опасливо приближаясь к креслу.

— Говорю же — ничего страшного. Садись, присаживайся поудобнее. Осторожно. Так, голову сюда. Хорошо. Я накрою тебя вот этим, не возражаешь? Я же не уролог, в конце концов.

— А для чего мне нужно было раздеваться?

— Такой порядок. Тебе потом выдадут форменную одежду взамен твоей старой. Не беспокойся. Тебе предстоит лишь обязательная процедура для всех абитуриентов. От нее еще никто не умер, и даже не заболел. В одном случае из тысячи возможна аллергическая реакция, но в твоем медицинском файле я не увидел ни одной записи об аллергии. А ты что скажешь? Бывает аллергия?

— На что? — крутя шеей в выемке и нервно следя за действиями врача из кресла, спинку которого он с помощью какой-то педали привел в горизонтальное положение.

— На что-либо. Какая-нибудь аллергия у тебя была? Чихание, слезы, насморк, сыпь…

— Нет, вроде ничего такого.

— Так-с. Хорошо. Расслабься наконец, чего ты такой напряженный? Боишься, что ли, докторов? Обещаю: колоть не буду, резать не буду, зубы сверлить тоже. Так-с, надень-ка вот это. Дыши.

На лицо мне легла кислородная маска. Не успел я удивиться этому факту и спросить, что все это значит, как с первым же вздохом почувствовал легкое, приятное головокружение. Затем звуки вокруг стали приглушенными, растянутыми, словно бы уплыли куда-то вдаль. Картинка перед глазами размылась: я не видел больше врача и его движений, видел лишь какую-то скользящую вокруг меня тень. И что самое главное — я совершенно перестал бояться, и даже думать вообще.

Может быть, я и чувствовал какое-то шевеление и жужжание в своей ушной раковине. Но то, что в иной ситуации привело бы меня в ужас, сейчас совершенно меня не заботило. Весь мир состоял лишь из моих вдохов и выдохов — долгих и умиротворяющих, завораживающих и ласкающих ухо, словно шум прибоя. Я ощутил себя младенцем, которого мать ласково качает в колыбели, и почувствовал, как на лице заиграла улыбка.

В правом ухе что-то шумело, и мой правый глаз, кажется, несколько раз непроизвольно дернулся, но я не придал этому совершенно никакого значения.

А когда я открыл глаза следующий раз, наваждения больше не было, как не было и кислородной маски у меня на лице. Шея слегка затекла, будто я провел в неудобном положении по меньшей мере полчаса.

— Пора просыпаться, пациент.

Невольно вскрикнув, я встрепенулся, высвободив свою шею из выемки. Рывком присел в кресле, едва не сбросив с себя покрывало, которым меня прикрыл врач. Сердце забилось, как сумасшедшее. Я обхватил голову руками, ощупал глаза, стал нервно тереть уши, запустил пальцы в ушные раковины.

— Я чувствую что-то странное. Что вы со мной сделали?! — требовательно обратился я к спине врача, моющего свои инструменты в раковине и насвистывающего какую-то мелодию. — Что это было?!

— Успокойся, расслабься. Можешь посмотреть на себя в зеркало: все на месте, ничего не изменилось.

— Вы что-то засовывали мне в ухо!

— Ну, не без этого, — признался врач. — Я не хотел тебе рассказывать заранее, чтобы не пугать. Некоторые люди почему-то очень боятся зондов.

— Зондов?!

— Их самых, — донесся со стороны двери прохладный голос Лоры Каммингз.