Новый мир. Книга 1: Начало. Часть вторая

— Вы не поняли меня, сэр. Я хотел бы поговорить с Робертом Ленцом, другом моего отца, моим визовым поручителем перед муниципалитетом Сиднея. Ведь администрация интерната, которую вы представляете, подчиняется муниципалитету Сиднея, верно?

— О! — Петье добродушно расхохотался. — О, чудесно! Ты, оказывается, юридически не безграмотен. Прекрасно! Мне очень понравилось, как ты выражаешься. Мы здесь очень высоко ставим воспитание у наших воспитанников правосознания. Право — это важнейшая составляющая общества, безусловно.

Я молча дожидался окончания этого восторженного пустого словоизлияния, надеясь, что после лирического отступления последует возврат к сути вопроса. И не ошибся.

— Позволь же еще немного повысить твою юридическую грамотность. Мистер Ленц выступил твоим визовым поручителем лишь на одни сутки. Его обязательство было полностью выполнено в тот момент, когда уважаемый мистер Ленц передал вас под опеку муниципалитета в лице нашего интерната. Электронная цифровая подпись г-на Ленца, в аутентичности которой нет никаких сомнений, это подтверждает. Так что с сегодняшнего дня территориальная община нашего великого города приняла на себя бремя твоего воспитания и опеки. А я, как ты верно отметил, имею честь быть ее представителем. До тех пор, пока ты не будешь определен в один из учебных отрядов, я на правах заведующего по воспитательной работе буду исполнять обязанности твоего куратора. Так что абсолютно по всем вопросам ты будешь обращаться теперь ко мне.

Монолог Петье, изреченный ровным и доброжелательным тоном, приобрел оттенок грозной тирады из-за обилия таких слов, как «полномочия», «аутентичность», «территориальная община» и «исполнять обязанности». Это были слова, которых ты не услышишь на кухне или в раздевалке, от друзей или родственников.

Эти слова имели ощутимый запах. Они пахли… канцелярской бумагой. Старыми, пожелтевшими страницами бесчисленных томов документов, запертых в несгораемых шкафах в пыльных подвалах. Никто уже не хранит информацию на бумаге, но запах у слов остался. Это была ассоциация, заложенная в генах, унаследованная мною от предков, нюхавших эту бумагу и засохшие на ней чернила.

Эти слова яснее ясного говорили, что никто больше не будет панькаться со мной, выслушивать мои жалобы и просьбы. Я вообще больше не человек. Не для тех, кто меня здесь окружает. Я всего лишь зернышко, попавшее в мельничные жернова. Капелька топлива, впрыснутая в двигатель. Могучая система, рядом с которой я ничто, переработает меня в тот материал, который ей необходим, хочу я этого или нет. Вот и все.

— Ты понимаешь это, мой юный друг?

— Боюсь, что да.

— Ты хотел добавить?..

— … сэр.

«Может, еще позовете сюда громилу с дубинкой, потому что я забыл назвать вас «сэром»?»

— Давай я буду откровенен. В наши стены нечасто попадают ученики, у которых остались за пределами интерната близкие и любимые люди, к которым им хотелось бы вернуться. Но такие случаи бывают. И когда так происходит, эти ученики рано или поздно начинает просить отпустить их обратно, к этим людям. Скажу тебе прямо — это невозможно. Система воспитания построена так, что ты должен полностью окунуться в жизнь интерната и его правила. Кроме того, позволь спросить тебя, если честно — кто тебе этот человек, Роберт Ленц? Ты считаешь его более близким человеком, чем я, лишь потому, что познакомился с ним месяцем раньше, чем со мной?

— Он друг моего отца.

— Да. И из дружеских чувств к твоему отцу он определил тебя сюда. Он посчитал это для тебя лучшим путем. И он прекрасно знал, с чем тебе здесь предстоит столкнуться. Он заполнял множество анкет. Много раз беседовал со мной и с моими коллегами. Что ты хочешь сказать ему, мой юный друг? Уверяю тебя — он знает все это. Знает давно.

Я закусил губу, вспомнив день, проведенный вместе с семейством Ленцов. А ведь он говорил! Он, безусловно, знал, что меня ждет в интернате, и даже намекал мне. «Нечто наподобие муштры». «Некоторые сложности со связью». Проклятье! Роберт все это прекрасно знал. Он отправил меня сюда, прекрасно понимая, что меня ждет. И его это нисколечко не беспокоило. А ведь и впрямь, кто я ему? Сын человека, которому он когда-то дал опрометчивое обещание, исполнение которого вылилось во множество лишних хлопот?

— Я просмотрел результаты твоего теста, — вывел меня из печальных раздумий Петье. — На правах твоего куратора. И вот что я тебе скажу, мой юный друг. Конечно, тебе еще предстоит множество тестов впереди, и говорить об этом пока рано. Но я все же рискну, и скажу, что у тебя, по-моему, есть все задатки полноценного члена нашего общества. Мне понравилось, что ты был честен во время теста. У тебя, в целом, правильно расставлены моральные ориентиры. Ты образован, нормально развит интеллектуально. У тебя нормальные коммуникационные навыки. Есть лидерские качества. И, что очень редко встречается у подрастающего поколения — ты очень здоров и удивительно развит физически. Я очень рад, что «Вознесение» заполучило такого ученика.

— Спасибо, сэр, — сдержанно ответил я.