Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ)

Практически каждый день велись репортажи из-под Центрального госпиталя Канберры, из многочисленных храмов всех религий и с центральных площадей на территории Содружества. На этих кадрах были тысячи, а иногда и десятки тысяч людей, собравшихся вместе, молящих у богов или просто у судьбы лишь об одном — о приходе спасителя. Или, вернее, о его пробуждении. Они молили о чуде. Потому что даже самые отъявленные оптимисты к этому времени перестали верить в то, что сэр Уоллес Патридж, более двух месяцев не показывавшийся перед камерами, сможет быть поставлен на ноги силами каких-либо врачей.

В такие моменты меня, словно бы и не было никакой «Валькирии», пронизывал противоестественный страх. Страх из-за того, что человек, от которого сейчас зависит судьба всей человеческой цивилизации, оказался не способен сделать то, что требовала от него история. Когда-то я слышал мнение, что он никогда не умрет. Это было сказано со злостью и иронией. И это оказалось ложью. Протектор оказался таким же человеком, как любой из нас, способным заболеть и умереть. Только вот на нем, в отличие от нас, держался тот самый мировой порядок, который теперь у нас на глазах начал рушиться. Сэр Уоллес больше тридцати лет неустанно работал над воплощением в жизнь своих слов о единстве мира и победе над войнами, произнесенных на Сиднейском конгрессе. Но стоило ему уйти со сцены — и эти слова превратились в утопию.

Не помню, почему я когда-то голосовал за сенатора Элмора и даже мечтал видеть его во главе государства. Сейчас я яснее-ясного понимал, что этот человек не способен быть настоящим лидером. Ни он, ни любой другой из современных политиков, пусть даже и какой-нибудь ястреб вроде Мэйуэзера. Все они были рядом с сэром Уоллесом карликами, пигмеями. Ни у одного из них не хватит политического веса, морального авторитета, народной поддержки, дипломатического опыта или просто-напросто силы воли для того, чтобы стать новым Протектором. А ведь должность Протектора была создана именно на случай таких вот ситуаций, и именно из-за страха перед такими ситуациями сэра Уоллеса раз за разом переизбирали на его пост.

Приближающаяся буря не имела ничего общего со всеми теми угрозами, с которыми силовые структуры Содружества боролись, более или менее успешно, с момента своего воссоздания. На нас надвигалась угроза столь масштабная и эпическая, что даже люди калибра генерала Чхона становились щепками в водовороте событий. Один лишь Патридж мог стать колоссом, способным выстоять в надвигающемся вихре. Могучим богом, способным не только воскрешать, но и метать молнии. Но он спал в долгом летаргическом сне. Может быть, в вечном. И это приводило меня в бешенство. Меня, Локи, Эллоя. Всех тех, кто был сейчас на переднем краю, топтался у самой пасти дракона, уже разжавшего челюсти и вдохнувшего, чтобы зажарить нас своим пламенем. А ведь еще не поздно было всадить гигантское копье ему в пасть, пока разрушающее пламя не вырвалось наружу. Если у кого-то хватит решительности. Да и есть ли оно, это копье?

Выпуски новостей на ABC открыли мне глаза на реалии, о которых я давно перестал задумываться, со времен Грей-Айленда, приученный к тому, что мой мир ограничивается плоскостью моего прицела и поставленной задачи. Но теперь я обо многом вспомнил. И это заставило меня ужаснуться. Каждый следующий выпуск новостей все больше напоминал апокалиптический сценарий, повторение немыслимых событий более чем тридцатилетней давности, которые, как были убеждены до сих пор люди, не должны были повториться и через тысячу лет. Память людей оказалась удивительно короткой. А ненависть — удивительно живучей.

Кульминацией длинного ряда тревожных знамений стало 9-го мая 2090-го года. «Черное сердце Индостана» — пестрел драматичным заголовком ABC. Взглядам телезрителей был представлен невообразимых размеров подземный зал, освещенный столь ярко, что казалось, будто он находится под открытым небом. Руки тысяч плотно прислонившихся друг к другу людей синхронно вздымались вверх, рты синхронно выкрикивали коммунистические речевки, флаги развевались по ветру, а вожди приветственно махали руками из своих лож. Выступали балерины и оперные дивы, играл оркестр, плачущим от счастья героям социалистического труда вместе с женами и детьми вручали ордена и ключи от первых квартир.