Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая (СИ)

Тогда мы еще не знали, что прибыли на Грей-Айленд в самый обыкновенный день. Здесь всегда было холодно, где-то десять — пятнадцать градусов по Цельсию днем и около нуля ночью в летнюю пору. И все время дул сильный ветер. День, когда ветер не поднимался выше 15 метров в секунду, мог считаться тихим. Когда в море бушевал шторм, то по острову носились шквалы до 40 метров в секунду, а над водной гладью вздымались такие валы, которые, казалось, готовы были поглотить кусок скалы и похоронить на дне морской пучины. Нередко случались и торнадо.

Здесь не существовало ни животного, ни растительного мира. Люди не жили здесь ни до, ни после Апокалипсиса. Единственными рукотворными объектами на острове были несколько групп угрюмых сверхпрочных железобетонных сооружений, окруженных высокими заборами из рабицы или бетонных блоков с колючей проволокой (будто забор здесь требовался!). Здания и заборы были серыми — такими же, как камни, вода и небо. Группы строений были соединены между собой гравиевыми дорогами, с трудом прорезающими каменистый рельеф.

Едва очередной десяток рекрутов, в числе которых я, сошел с конвертоплана, злобный человек в черном комбинезоне погнал нас от посадочной площадки, устроенной на возвышении, вниз по каменистой тропинке. Впереди виднелась открытая калитка высокого сетчатого забора. Надпись на сетке предупреждала о напряжении в 10 000 Вольт. Калитку охраняли еще трое людей в такой же экипировке. У одного из охранников рвался с поводка крупный мохнатый пес с горящими злобой красными глазами. Глядя на хорошо знакомые тонфы за поясами у этих людей, я подумал, что это место больше напоминает тюрьму, чем военный лагерь.

Нашу десятку выстроили на просторном бетонном плацу, на фоне группы старых бетонных бараков и ангаров. К нам вышел человек еще более злобный, чем тот, что встречал нас у посадочной площадки — коренастый, перекачанный мордоворот с плечами втрое шире талии, вздутыми венами на лице и совершенно безумными покрасневшими глазами. Его коротко стриженые волосы были совершенно седыми, хотя на вид ему сложно было дать больше сорока.

— А-ну равняйсь! — завопил он с такой злобой, будто каждый из нас — его личный непримиримый враг, расправиться с которым у него чесались руки долгие годы. — Чего вылупились на меня, ничтожества?! Думаете, на отдых приехали?! Скоро вы все увидите!.. Все до единого домой попроситесь! Но отсюда, уясните это сразу — НАЗАД ДОРОГИ НЕТ!!!

«Да уж, веселенькая нас ждет здесь жизнь», — подумал я, глядя на дергающийся зрачок инструктора и поежившись от порыва ледяного ветра. Я вдруг вспомнил, что в прошлый четверг вечером, если бы тот проклятый день прошел без эксцессов, ко мне домой пришла бы погостить Чжоу Син. Перед моими глазами вдруг мелькнуло нежное кружевное белье, которое Чжоу игриво оставила у меня на люстре после нашего прошлого свидания. Казалось, что на секунду я даже ощутил его запах… но нет, здесь пахло лишь солью и камнем. На этом острове нет ничего живого. И уж точно здесь нет красивых девушек в кружевном белье.

— Чего рот разинули?! А-ну все быстро упали и отжались! Быстро, я сказал!

Воспоминание о Чжоу моментально вылетело из головы, когда мое тело приняло горизонтальное положение, а кулаки уперлись в холодный отсыревший бетон. Я ощутил острую боль в правой руке — вывихнутый сустав еще не успел зажить. Надтреснутые ребра, которые мне предписывалось беречь еще полтора месяца, были тоже не в восторге от встряски, которую я решил им устроить. Однако я достаточно хорошо понимал, что в этом месте не станут слушать моих жалоб. Нужно было сцепить зубы и терпеть боль.

Не глядя на других, я сосредоточился лишь на том, чтобы выполнять отжимания самому. Насколько возможно, я попытался переместить вес на левую руку. И все же боль в суставе правой руки при каждом отжимании была так сильна, будто мне вправляют его снова и снова. Я скрежетал зубами и бормотал про себя проклятья, но заставлял себя выполнять упражнение снова и снова, прекрасно понимая, что инструктор сейчас прохаживается вдоль рядов, выискивая слабину, и если слабым звеном окажусь я…

— Живее, насекомые! — заревел он где-то совсем рядом.

Я услышал свист, с которым тонфа рассекает воздух, и чей-то полный боли крик, яснее ясного свидетельствующий — кроме собственно удара несчастный получил еще и заряд электрического тока.

— Проклятье! Да вы чего?!

— А ты что, думал, с тобой здесь церемониться станут?! ЖИВЕЕ!

На трясущихся от боли руках я отжимался снова и снова, взмолившись про себя, чтобы такая же участь обошла меня стороной. Но на этом куске скалы никто не слышал молитв. С трудом поднимая свое тело вверх, я вдруг увидел лицо инструктора, искаженное от злобы и презрения, присаживающегося на корточки прямо передо мной.

— А это у нас что?! — просюсюкал он. — Это что, по-твоему, ты делаешь, черт бы тебя побрал?! Что с твоими руками?!

— Не зажившая травма, сэр, — пробормотал я, насколько мог, бодро, вымучив из себя улыбку, больше напоминающую гримасу боли. — Вывих.