Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

Вызвав нервным щелчком пальцев экран «домового», я убедился, что в Сиднее 05:35. С огромным трудом мне удалось заставить себя встать и отправиться в душ. В зеркале я увидел изможденное лицо с темными кругами под глазами. Больной глаз покраснел и был прикрыт сильнее, чем здоровый — это неестественное различие прибавило последний штрих к моему жутковатому портрету. Взлохмаченные седые волосы пожирнели. Неопрятная борода вовсе не скрывала шрамов, а лишь прибавляла еще одну отталкивающую черту несимпатичному лицу. И как это я раньше этого не замечал?

«Да уж. Нужно быть конченным идиотом, чтобы подумать, будто у нормальной женщины могут возникнуть чувства к такому Квазимодо», — подумалось мне со смесью досады и злости. Вчерашний разговор с Лаурой Фламини казался чем-то нереальным, частью моих сновидений, а перед глазами до сих пор застыло ее испуганное лицо и костыль в моей руке. «А ведь со мной может произойти то же, что произошло с Сореном», — подумал я мрачно. — «Эти кошмары — лишние тому доказательства. Все, кто считают, что я опасен, и что от меня следует держаться подальше — чертовски правы».

К счастью для всех, этому кошмару не суждено было сбыться. Фламини была человеком из другого мира. Наши с ней пути пересеклись по странному капризу судьбы. Она неожиданно разоткровенничалась вчера при незнакомце, поддавшись сентиментальности и меланхолии, нахлынувших при виде тела ее бывшего клиента, сгорающего в печи, которые затем подпитал алкоголь. Но на этом мы разошлись, и этот странный разговор быстро забудется (во всяком случае, ею). Когда-нибудь я прочитаю в Интернете очерк о помпезной свадьбе, после которой Лаура Фламини станет Лаурой Грант, и постараюсь порадоваться за этого надменного богатого сукина сына, одного из тех, кто всегда получает от жизни то, что хочет. Никак иначе быть не может. Никогда не могло.

Приняв прохладный душ, я открыл окна на проветривание, впустив в квартиру бодрый шум просыпающегося жилого комплекса. В подвесном вазоне за окном буйно цвели пеларгонии, и их запах подействовал на меня умиротворяюще. Я заставил себя семьдесят пять раз отжаться от пола на кулаках, затем еще двадцать пять раз — на вытянутых пальцах. Физическая нагрузка наконец позволила совладать с дрожью, хотя и далась непросто — после бессонной ночи сил в моем теле осталось совсем мало.

Подойдя к окну, я посмотрел, как первые ранние прохожие семенят по тротуарам, а мой сосед, зевая, поливает из шланга свой электромобиль во дворе. Сотни миллионов людей планеты Земля жили собственными жизнями, и им было мало дела до сидящего в своей конуре мужика, которого мучили совесть и бессонница. Сейчас бы я с удовольствием присоединился к этому человеческому потоку, растворился бы в нем, с головой окунулся бы в спасительную рутину. Но работы у меня больше не было. Не было больше клуба. Не было нашего с Мирославом бизнеса. Не было ничего. Мне так и не удалось стать органичной частичкой этого общества — оно отторгло меня, как чужеродное тело. Ведь я — не такой, как они.

Я — номер триста двадцать четыре. Я — мясо.

— Какой это жизнью ты так сильно дорожишь? — иронично прошептал я, обращаясь к себе. — Этой?

После пережитой ночи я вдруг необыкновенно ясно осознал, что рано или поздно со мной произойдет то же, что и со всеми. То же, что с Вилли Перкинсом, Джеком Сореном, Питером Коллинзом и десятками других ребят. Мы — вид, обреченный на вымирание. И как бы отчаянно я не цеплялся за то, что осталось от моей жизни — я не спасусь от безумия, от «Валькирии» и от смерти — жалкой, бессмысленной и безвестной…

— Ну уж нет, — упрямо покачал головой я. — Не дождетесь!

Одев спортивный костюм с капюшоном, который прикрыл мою покрытую шрамами рожу, вместе с Мишкой я пробежался трусцой по всем ярусам жилого комплекса, чтобы продышаться и пропотеть под щадящим рассветным солнцем. Редкие владельцы собак и бегуны, которые также покинули свои таунхаусы этим ранним утром, здоровались со мной кивками головы или взмахами рук, хотя некоторые предпочитали делать вид, что не замечают меня. Я отвечал на приветствия такими же жестами, а на игнор — игнором.

Вернувшись домой и расстелив каремат во дворе, я посвятил около получаса хаттха-йоге, а затем еще полчаса — оттачиванию техник айкидо. Зевающий спросонья сосед, моющий машину, и его полненькая жена, которая в это время копошилась на кухне с открытым окном, посматривали на меня с некоторой опаской, но без большого удивления — они уже успели привыкнуть к моим причудам. Из открытого окна соседского дома доносились приглушенные звуки выпуска утренних новостей на канале Indosiar, который принадлежал телемедиахолдингу консорциума «Смарт Тек».