Новый мир. Книга 3: Пробуждение (СИ)

Ввосьмером мы преодолели разгромленную линию обороны евразийцев. Нам не пришлось сделать больше ни одного выстрела — во вражеских окопах, благодаря методичным стараниям «Стрекоз», уже не осталось никого живого. Наконец мы могли видеть наших врагов из плоти и крови. Многим миротворцам такой шанс не выпадал на протяжении всей войны.

Бойцы «непобедимой» Народно-освободительной армии Евразийского Союза были облачены в серую зимнюю униформу, мало отличающуюся от той, что носили солдаты сотню лет назад, с красно-золотыми нашивками со звездами, серпами и молотами. Их головы венчали зеленые шлемы и простенькие серые противогазы, под которыми, я уверен, скрывались ничем не примечательные лица юношей и девушек преимущественно китайской, индийской и славянской внешности. Теперь они безжизненно распластались на дне окопов и траншей, вперемешку со своим оружием и ящиками со снаряжением, не подавая никаких признаков жизни. Если бы здесь не прокатился ЭМИ, убивший всю электронику, я мог бы, наверное, слышать, как из их наушников доносятся приказы командования, требующего от этих солдат-смертников держаться до последней капли крови.

— Туда! — я кивнул в сторону металлической гермодвери в конце траншеи — через нее можно было проникнуть в бункер управления артиллерийской установкой.

Несмотря на пережитый только что кошмар, легионеры действовали слаженно и хладнокровно, помня о плане и четко слушаясь моих команд. Двое бойцов заложили на дверь по маленькому заряду пластической взрывчатки. Укрывшись за изгибами траншей, мы дождались мощного взрыва. Гермодверь со скрежетом натужно слетела с креплений и грохнулась внутрь. Другие двое легионеров забросили в открывшийся проем по осколочной гранате, которые они держали наготове. Хлопки взрывов прервали раздавшийся в дыму кашель и чьи-то панические крики. Пора.

Дав знак четверке бойцов защищать наш тыл, вместе с тремя остальными я ворвался в бункер. Из своих винтовок легионеры без колебаний расстреляли троих или четверых чудом переживших взрыв операторов дьявольского устройства, унесшего жизнь тысяч солдат Содружества, ничуть не заботясь о том, не хотят ли откашливающиеся раненные враги сдаться на милость победителям. Без жалости, хотя и без упоения, какое иногда дает «Валькирия», я смотрел, как падают прошитые противопехотными патронами безжизненные тела молодых мужчин, одетых в серо-голубые комбинезоны ракетно-артиллерийских сил, и как в агонии искрится тонкая электроника панелей управления.

Я дал знак продвигаться дальше. Двое легионеров заскочили поглубже в бункер. Один из них одиночным выстрелом прикончил еще одного оглушенного взрывом артиллериста, оставшегося за углом. Другой — пнул одно из тел и, почуяв в нем признаки жизни, сделал контрольный выстрел в голову.

— Чисто! — сообщил он.

Бункер был зачищен. Но этого было недостаточно, чтобы прекратить смертоносный огонь пушки. Установкой управляли не люди, а квантовый компьютер. Его чипы были спрятаны за толстым слоем брони, и он продолжал наводить пушку на цель даже без помощи персонала. Нейтрализовать огневую точку могли лишь несколько переносных зарядов с «вакуумными бомбами».

Отдавать приказы бойцам, проникшим в бункер следом за мной, было излишне — каждый из них заучил эту часть плана наизусть прошедшей ночью с помощью «Самсона». Бойцы уже тянулись за своими зарядами, чтобы прилепить их поближе к темному бронированному цилиндру, установленному в торце бункера — именно в нем находились жизненно-важные агрегаты установки.

— Пошевеливайтесь, — приказал я, подходя к одной из бойниц бункера, выходящих на сторону крутого склона, и глядя на отсвет гремящего со всех сторон сражения.

— Осторожно! — закричал сзади кто-то из легионеров.

Лишь краем глаза я успел заметить, как из-под потолка бункера плавно, почти бесшумно опускается круглая бронированная турель, скалящаяся во все стороны полудюжиной стволов легких пулеметов. Компьютер, оставшийся единственным защитником бункера, активировал оставшиеся в его распоряжении защитные системы.

Я вскинул винтовку и навел прицел на середину подвижной установки в тот самый момент, как она начала бешеное вращение, накрывая всё пространство бункера стеной огня изо всех стволов со скоростью порядка шести тысяч выстрелов в минуту. Палец успел нажать на незаметный рычажок в стороне от спускового крючка, выпуская гранату из подствольного гранатомета, прежде чем мощь заградительного огня пулеметов смела меня с ног. Затем меня накрыла взрывная волна.

«Никогда не используйте тяжелое оружие в помещении, где находитесь вы сами или дружественные силы», — всплыло в сознании заученное наизусть правило, которое повторяли еще инструктора с Грей-Айленда, а затем, много раз — я сам, обращаясь к новобранцам. В ушах распространился оглушительный звон, перекрывая собой все звуки окружающего мира. Открыв глаза, я увидел, что пуленепробиваемое стекло моего шлема прорезали многочисленные трещины. Но пулеметная установка дымилась, не устояв перед взрывом гранаты. А я все еще был жив.

Правила созданы для того, чтобы их нарушать.