Новый мир. Книга 4: Правда (СИ)

— Лаура, ты неправильно поняла меня. После всего, что ты сделала, мне бы и в голову не пришло приписывать тебе трусость или эгоизм!

— Да ты не нарочно. Просто убежденность в том, что ты способен на самопожертвование, а всякие там жалкие и низменные людишки — нет, так глубоко сидит в твоем подсознании, что ты этого уже и не замечаешь.

— Да ничего подобного! Я как раз и думаю сейчас о людях, которые делают намного больше, чем я, и подвергаются большему риску!

— И что с того?! Ты сильно поможешь им, если проявишь с ними солидарность тем, что сядешь или умрешь? Много это принесет пользы для дела, которое ты затеял?

На этот вопрос я не нашелся с быстрым ответом.

— Хочешь быть для людей знаменем — вот и будь знаменем. Хочешь дальше обращаться к ним со своими пламенными речами — обращайся. Хочешь говорить всем правду, проливать свет на тайны — говори, проливай. Ничто из этого не требует твоего присутствия тут. Более того — делать это из тюрьмы или с того света тебе будет намного сложнее.

Я все еще ощущал сильный внутренний протест против всего, что она говорила, и не раз порывался прервать ее каким-то резким отрицательным ответом. Но мой мозг не позволял игнорировать бесспорную логичность ее слов — им противились исключительно необузданные эмоции, которыми я все еще мысленно находился либо в зале Китайского молодежного театра, либо на площади Содружества. Мне понадобилось на секунду остановить водоворот эмоций и выполнить небольшое дыхательное упражнение, чтобы успокоиться. Все это время спутница смотрела на меня с тревогой.

— И куда ты предлагаешь мне податься? — недовольно спросил я, продохнув.

— Туда, где мы не будем легко для них досягаемы — в замечательный чартерный город Сент-Этьен, принадлежащий корпорациям, где юрисдикция Содружества не признается. Я жила там много лет, и хорошо знаю его. Лучше места не найти.

— Подожди. Ты сказала — «мы»? В смысле — предлагаешь нам полететь в одном направлении?

— Да, так я и сказала.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Что такое? Кто-то ведь приглашал меня на свидание? — подняла брови она.

— Я не буду подвергать тебя опасности.

— Не говори глупостей. Моя броня на порядок толще твоей. Убить меня? Шутишь?

Она самоуверенно усмехнулась, хотя в улыбке и чувствовалась определенная нервозность.

— И я поделюсь этой броней с тобой, — решительно произнесла Лаура.

— Нет, — решительно покачал головой я.

— Нет, мы это сделаем! — упрямо повторила она. — Как только мы приземлимся в Сент-Этьене, тобой сразу же пойдем в ресторан! В такой, где нас увидят все папарацци города, если только они все не переключились на политические сборища! К вечеру все должны знать, все до единого, что Димитрис Войцеховский из НСОК — это мой парень, и за ним, возможно, стоит мой отец, вся объединенная оппозиция, а может и Консорциум!

Я чувствовал, как по моему телу разливается тепло при звуках ее голоса, который был так решителен и бескомпромиссен, что не приходилось ни секунды сомневаться в ее искренности. От мысли о том, что ей не плевать, что она делает все это для меня, что-то неосязаемое начинало трепетать в сердце. Но были еще и рациональные соображения.

— Лаура, тебе не передать, как отрадно мне слышать все, что ты сейчас говоришь — покачал головой я, не удержавшись от подобия улыбки. — И я уж точно я ни в какой другой ситуации не отказался бы от предложения пойти с тобой в ресторан, хоть я и ненавижу, когда зеваки на меня пялятся, как на чучело. Но…

— Не желаю слышать ничего, что последует за словом «но», — отрезала она.

Некоторое время мы молчали, не решаясь перейти к продолжению этого разговора.

— У меня тоже было время, чтобы все обдумать, — наконец вымолвила она.

Я вопросительно поднял брови.

— И вот я здесь, — ответила она на немой вопрос.

Я неуверенно усмехнулся.

— Сложность с хорошими людьми в том, что у них может быть тысяча моральных побуждений, из которых они самоотверженно делают для тебя что-то доброе. Вот если так поступает мерзавец — тогда ты можешь быть уверен, что ты ему действительно не безразличен.

Лаура парировала:

— Я совсем не такая «хорошая», как ты думаешь. И хочу сразу тебя предупредить — я все так же слаба в откровенных разговорах, признаниях и прямых ответах. Так что сделай мне одолжение — позволь немного побыть загадочной.

Я не нашёлся что ответить. Взглянув в окно, я увидел, что мы пролетам над непроходимой пробкой, приближаясь к северным окраинам города, на которых лежит Форест Глен. Я все еще не сказал ей, что согласен улететь. Но и не повторил, что я наотрез отказываюсь.

— Лаура, даже если бы я и решил сделать так, как ты предлагаешь — вряд ли удалось бы, — снова заговорил я. — Меня чудом проморгали на выходе из «обезьянника», но на вылете из аэропорта — точно не пропустят.

— Это маленький частный аэропорт. Там контроль за перемещением людей очень слабый.