Новый мир. Книга 4: Правда

Насмешливое прозвище «Сладкий Сильви», закрепившееся за ним после скандальной истории, перестали употреблять в 2080-м, когда его батальон почти без поддержки отразил внезапное наступление боевиков самопровозглашенного «аравийского аятоллы», в десять раз превосходящих по численности его силы, на нефтяные вышки «Дженераль» в Персидском заливе. Однако даже боевой подвиг не реабилитировал сына в глазах гордого отца.

В 2090-ом, на момент начала войны с Евразийским Союзом, Торнтон-младший занимал должность, которой в армии соответствовало бы звание полковника или даже бригадного генерала — руководил корпусом «Сьерра», в состав которого входило более 300 управляемых боевых машин. Его подразделению пришлось принять на себя всю тяжесть столкновения с общевойсковыми силами евразийцев, вторгшимися на Ближний Восток, в тот период, когда Содружество еще не владело превосходством в воздухе. «Сьерра» сдерживала превосходящие силы противника несколько дней, но под конец была уничтожена практически полностью. Танк Торнтона был подбит, а сам он, тяжелораненый, попал в плен. Из евразийского полевого госпиталя, в котором пленным бойцам противника оказывали лишь самую необходимую помощь, он вышел без ноги и с изуродованным лицом. Он был направлен в лагерь для военнопленных № 443, размещенный в зоне сильного радиоактивного загрязнения на территории бывшей Палестины. Этот лагерь считался одним из самых худших, и направляли туда исключительно бойцов ЧВК, к которым евразийцы испытывали особенную ненависть (именно туда, насколько мне известно, попадали угодившие в плен бойцы Легиона).

Узники лагеря в минимальном защитном снаряжении занимались сбором полезного утиля в радиоактивной зоне, будучи закованными в специальные ошейники с маячками, указывающими их местоположение. В случае, если узник не возвращался к точке сбора через 12 часов с момента выхода, в ошейнике срабатывал маленький заряд взрывчатки, мощности которого как раз хватало для обезглавливания. Такая же судьба постигала тех, кто пытался избавиться от ошейника. Многие пленники выбирали такой путь добровольно, ведь альтернативой была смерть от лучевой болезни, которая все равно постигла бы их рано или поздно.

Из-за отсутствия ноги или качественного протеза Торнтон не мог отправляться на поиски утиля, но мог работать на станции его сортировки, где облучение было ничуть не меньшим. Его спасло одно — комендант лагеря, некогда подданный аятоллы, был участником того самого провалившегося наступления в 2080-ом, которое сорвалось из-за действий батальона Торнтона. Там будущий комендант был ранен и получил сильный ожог лица. Узнав Торнтона, комендант решил сделать его своим личным рабом, и каждый день подвергать унижениям, дабы наблюдать, как личность того ломается, и тешить свое эго. Если верить книге Тары Янг, комендант лагеря был латентным гомосексуалистом, вынужденным скрывать свою сущность в условиях действия жестоких законов шариата, но при этом испытывающим к Торнтону болезненную страсть. Так или иначе, издевательства над бывшим противником увлекло этого садиста до такой степени, что Сильвестр сумел прожить в статусе его комнатной собачки до самого марта 2093-го, когда, после заключения мира, все узники были освобождены.

Вернувшись домой и пройдя психологическую реабилитацию, он попытался примириться со своим пожилым отцом, но тот все равно не принял его, назвав «трижды позорным волком — педерастом, наемником и трусом, сдавшимся в плен». Торнтона не признали даже участником войны, так как он попал в плен еще в тот период, когда его часть юридически не выполняла правительственный контракт, а работала на «Дженераль».

Примерно так мытарства и привели его в НСОК.

— Наслышан, — произнес я, не преувеличивая.

— Чего?! — гаркнул тот, поморщившись.

— Говори громче, он плохо слышит, — шепнула мне Мелани. — Частично потерял слух еще в 90-ом, когда его танк подбили.

— Наслышан! — проорал я.

— И я наслышан, капитан Войцеховский! — произнес Торнтон все так же громко. — Можешь называть меня просто Сильвестр!

— Я Димитрис!

— То еще имечко! Но, раз так решили твои предки, пусть так и будет! Гомез много рассказывал о твоем клубе! Отличная затея, черт возьми! И поступили с ней по-скотски! Как и с нашей! Но мы-таки прижали ублюдков!

Гордо усмехнувшись и даже засмеявшись — излишне громко и гомерически, но притом искренне и на удивление заразительно, он помахал передо мной стопкой распечатанных бумаг.

— Вот! Это решение Верховного Суда! От 28 августа 2095-го! Знаешь, что там написано?! Если вкратце: «Пошли вы в задницу, ублюдки из АППОСа! Отсосите!» Под этим дерьмом подписались пятнадцать седовласых судей, честь их за ногу! И это значит, что мы — таки сделали этих сукиных детей!

— Да все знают, что там написано, Сильви! Ты уже всем уши прожужжал! — устало вздохнув и закатив глаза, прокричала ему Мелани. — Хватит уже распускать здесь перья, и позволь нам ввести Димитриса в курс дела, ладно?! У тебя, кстати, через десять минут звонок с Уорреном Гэтти, ты не забыл?!