Новый мир. Книга 4: Правда

Что касается членов оргкомитета НСОК — то для них эта суббота выдалась напряженным рабочим днем. В тот день я был на ногах в 05:00, а в 08:00 уже сидел за своим столом у окна, с калебасом, наполненным бодрящим аргентинским мате, на который меня подсадила Мелани Спаркс. До работы я успел пробежать с Мишкой кросс, провести интенсивную тренировку, отрабатывая техники айкидо, и очень плотно и здорòво позавтракать. Заряд бодрости, который вселили в меня эти действия, пришелся очень кстати. Потому что весь день в «штабе», как мы окрестили офис, происходил сущий дурдом. Объем организационной работы, которую пришлось выполнить в этот день оргкомитету, был таким, что народ даже на перекуры выходил, не переставая трещать с кем-то по телефону, а об обеде никто вообще не задумывался. Атмосфера напоминала не то штаб политической партии в день выборов, не то фондовую биржу в разгар торгов, не то авиадиспетчерскую в день перед праздниками.

Голос Мелани, отвечающий за размещение приезжих, не умолкал ни на секунду, постепенно становясь все более хриплым и несчастным, а порой срываясь не то на крик, не то на плач. Мимо постоянно сновали грузчики и курьеры, норовя поставить на голову какую-то коробку. Время от времени залетал нервный и весь в мыле Чако, который целый день мотался по городу на своей машине, перевозя что-то или кого-то, в основном между «штабом» и помещениями Молодежного китайского театра на Сентрал-авеню, которые мы арендовали для проведения мероприятия. Там бедолага Альберто с двумя помощниками, которых помог найти Илай Хендрикс из числа своих прихожан, сейчас возились со аппаратурой, мебелью и прочим. Чарли метался по офису, словно угорелый, постоянно крича то о каких-то баннерах и вывесках, то о каких-то новостях на каких-то сайтах, хлопая дверьми, и предрекая, что завтра все массовые акции в Сиднее неминуемо запретят, и из нашей затеи ничего не выйдет. С ним активно спорили трое ребят, разместившихся в переговорке — прибывшая вчера подмога из числа бывших активистов несостоявшейся Ассоциации частных военнослужащих. Их прислал из Киншасы Уорреном «Койотом» Гэтти, который за пару дней до того дал свое согласие на то, чтобы баллотироваться в члены правления. Я был очень рад слышать среди них голос Терри Майклсона, некогда бывшего легионером Рудом, которого я вовлек в НСОК. Но, кроме краткого теплого приветствия с самого утра, не смог найти ни минуты, чтобы обмолвиться с ним хоть словом. Торнтон время от времени проносился по офису, словно метеор, изрыгая лозунги, призывы, путанные команды и просто эмоциональные комментарии, которые ему казались ободряющими и вдохновляющими, а остальным — нагнетающими и без того зашкаливающую истерию. К счастью, его раздражающее поведение на меня не действовало — с самого утра я сумел настроить себя на нужный лад, и оставался в этом бедламе единственным, кто сохранял полное хладнокровие и спокойствие.

Безумие резко пошло на спад между 6:00 и 07:00 после полудня. Приезжие на собрание расселились наконец по хостелам и по квартирам согласившихся принять их сиднейцев. Альберто отрапортовал, что аппаратура работает нормально и стульев вроде бы хватает. Словно в такт сменившемуся рабочему ритму, за окном начал накрапывать мелкий дождик. Его капли, падающие на стекла офиса, остудили пыл работающих внутри людей. Словно по команде, все притихли и перевели дух. Оставшихся вопросов был еще целый вагон. Кое-кому явно предстояло работать сегодня до глубокой ночи. А завтра все равно окажется, что о сотне мелких вещей забыли, или о них вообще никто не подумал. Но это было не так уж важно. Самые критичные проблемы были решены. Было ясно, что мероприятие, так или иначе, состоится.

Если, конечно, не вмешается большая политика.

— М-да! — проворчал стоящий у окна Сильвестр, когда я по его просьбе зашел к нему в кабинет. — У тебя нервы железные, Димитрис, не иначе, если ты можешь работать в таком бардаке!

— Разве это может сравниться с тем, что мы пережили на войне? — пожал плечами я, прикрывая дверь, из-за которой все еще раздавался голос Мелани, говорящей с кем-то на повышенных тонах.

Изуродованное лицо Торнтона прорезала кривая усмешка.

— У меня можешь не спрашивать! Я-то и повоевать толком не успел! Пара часов ада, в конце которых я оказался зажатым между искореженных остатков своего танка, чувствуя запах своей собственной подсмаленной задницы — вот и вся моя война! Ну а дальше… Быть живой игрушкой чертового маньяка, который заставляет тебя изображать комнатную собачку, чтобы удовлетворить свое эго — это чуть другие ощущения, нежели война! Если спросишь меня — менее приятные!

Я понимающе кивнул.