Новый мир. Книга 4: Правда

— Спасибо вам огромное. Но я не уверен, что завтра утром я здесь буду. Да и вообще в ближайшее время.

Они снова переглянулись, стараясь скрыть удивление.

— Но обещаю, что рано или поздно я верну вам должок, — добавил я.

— Димитрис, я понятия не имею, что у тебя в жизни происходит, — наконец молвила Дорис. — Но я чувствую сердцем — ты хороший человек. И мы с мужем никогда не пожалеем о том, что помогли тебе в трудную минуту. Больше того — дверь нашего дома для тебя всегда открыта.

Лишь с этими словами она наконец вышла. Ее муж задержался на секунду дольше.

— Вот что, — произнес он шепотом, убедившись, что жена скрылась за дверью. — Вот, возьми. На всякий случай. Это травмат.

Я покосился на рифленую рукоять пистолета, который он вытащил из подмышечной кобуры, и отрицательно покачал головой.

— Не стоит, Джек. Один Бог знает, как и где он мне может пригодиться. И лучше, чтобы твоё имя не всплывало ни в одной из этих историй. Ты и так сделал для меня в тысячу раз больше, чем полагается по правилам добрососедства. Надеюсь, мне представится возможность отплатить тебе сторицей.

— Что бы у тебя там не происходило — береги себя, легионер.

Когда соседи наконец ушли, я остался лежать на диване, изможденный и обложенный льдом. Мишка подлез ко мне, жалобно заскулив и лизнув в щеку.

— Эх, ты, герой, — произнес я, ласково потрепав его по загривку. — Тебя же чуть не убили, дурачок. Твой глупый хозяин не стоит этого.

Не согласившись с этим, он лизнул меня снова.

— Надо же. И все это из-за какого-то несусветного идиотизма, — произнес я недоуменно, обращаясь не то к Мишке, не то просто к темноте.

Странный нелепый треугольник, я, Лаура и Эдвард Грант — все это было лишено смысла с самого начала. Я вел себя как ребенок, внушил себе что-то, совершал глупость за глупостью. А Грант, идиот, оказался ничуть не умнее меня. Возомнил себя мафиози. Вот же кретин! Впрочем, плевать. На кого на кого, а уж на Гранта с Пайпсом — мне сейчас точно плевать.

— Есть у нас враги и пострашнее. Правда, Мишка? Что молчишь, а, шкура?

Я едва-едва заставил себя потянуться к тумбе и порыться там, достать из коробки свой старый наручный коммуникатор и включить его в режим зарядки. Несколько секунд спустя, когда устройство начало подавать признаки жизни, я включил его и прошел идентификацию с помощью отпечатка пальцев, голосового паттерна и пароль, чтобы мои персональные данные подтянулись из облачного хранилища. Дальше пришел черед набирания номеров.

Однако ни один из номеров не отвечал — ни Миро, ни Чако, ни Рина, ни Илай, ни Тэрри Майклсон, ни другие, даже Тим Бартон, Владислав Кац и Джефф Кроуди, относительно которых у меня было больше всего надежд на их максимально скорое освобождение.

— Дерьмо, — прошептал я.

Хотя в момент своего задержания я получил два удара электрическим током и приличную дозу транквилизаторов, я хорошо запомнил случайно подслушанный сквозь трещину в стекле автозака разговор Паттерсона и Бэнкса. Сопоставив его с данными, полученными впоследствии от Миллер, я заключил, что именно я был основной мишенью облавы, а все остальные — всего лишь массовкой. Не понаслышке зная протокол сиднейской полиции, я не сомневался, что большинство из них отпустят домой, помурыжив допросами и оформлением протоколов, никак не дольше, чем до рассвета. Большинство, но не всех. Миллер вполне прозрачно намекнула мне, кто находится в группе риска.

С этой мыслью я набрал ещё один номер.

— Алло! Что стряслось?! — ответил хриплый спросонья голос Сильвестра Торнтона.

— Копы устроили «маски-шоу» на праздновании дня рождения моего брательника. Загребли всех, кто там был, включая Чако и Тэрри. Как я понимаю, они еще там, — коротко отрапортовал я.

«А сколько еще произошло херни, о которой я не могу рассказать, дружище!» — подумал я.

— Проклятье. Ты серьезно?! Это как-то связано с «носком»?

По голосу было слышно, что он окончательно проснулся.

— Нет, не думаю. Но не исключаю, что попытаются связать. Копам, похоже, взбрело в голову, что это был не день рождения, а очередное собрание моего бывшего клуба. Хотя это полная чушь: там было полно левых людей, женщин, детей…

— Черт возьми! Что я могу для тебя сделать, приятель?!

— У тебя есть адвокат, который может подъехать туда?

— У тебя же есть этот твой Кац.

— Он был в числе гостей.

— Проклятье! Так-с, дай подумать. Так-так-так. М-да. Я могу, конечно, сделать пару звонков, надеясь, что меня не пошлют малознакомые люди, которых я разбудил в ночь на воскресенье. Но шанс, что я заставлю их притащить задницу в полицейский участок раньше рассвета — близок к нулю. Адвокаты — это все-таки не пожарные и не врачи скорой помощи.

— Понимаю.

— Стоит все-таки попытаться?

— Нет, не надо. Уверен, кто-то из ребят уже смог выцепить хоть одного, — ответил я, заключив, что у многих из задержанных, как минимум у Владислава Каца, а также у Тима Бартона, есть номера подходящих юристов, и они наверняка уже сделали звонки.

— Ты считаешь, что завтрашнее собрание под угрозой? — спросил Сильвестр, думая о своем.

Я вздохнул.

— Под угрозой. По тысяче причин. Теперь есть тысяча первая.