Новый мир. Книга 5. Возмездие (СИ)

Мне казалось, что я так и не услышу ответа. Затем девушка вновь обворожительно улыбнулась, и жестом пригласила меня проследовать к чайному столику. Лишь когда мы присели, и она принялась разливать по чашкам зеленый чай, она, наконец, прервала молчание.

— Бывает так, что мозг, увы, неизлечимо болен. Не осознает происходящего. Не контролирует действия своего молодого, потрясающе красивого и здорового тела. Это — трагичная, печальная трата возможностей.

Сказано это было спокойно, без эмоций — и так же спокойно две наши чашки наполнил ароматный зеленый чай. Девушка первой взяла в руки горячую чашку, пригубила напиток, и вежливым движением головы сделала мне приглашающий жест присоединиться к церемонии. Я нехотя сделал это, отвесив сдержанный поклон. Однако уже секунду спустя мне сделалось тошно от этого нелепого кривляния.

— Мозг прижился лучше, чем в прошлый раз, я смотрю? — спросил я, поставив чашку, и угрюмо следя за изящными движениями красивого, пластичного женского тела. — М-да, биотехнологии определенно не стоят на месте. Сколько несчастных подопытных отдали свои скромные недостойные жизни в тайных медицинских лабораториях, где их медленно разбирали на куски, чтобы вы могли наслаждаться всеми прелестями пребывания в теле этой юной нимфы? Десятки? Сотни? Это были бездомные? Дикари с пустошей? Может быть, ребята из центров Хаберна и интернатов «Вознесение», которые трудно поддавались воспитанию? Не было там случайно молодого парня по имени Пу Чанг? Мы с ним учились вместе… Впрочем, откуда вам знать, как звали тех лабораторных крыс?

Моя эскапада была выслушана молча.

— Привычка начинать первую беседу с обсуждения наиболее деликатных вопросов, касающихся здоровья собеседника, а также с подколок и обвинений — не лучшее качество делового человека, — весьма сдержанно, но и не без явного предостережения ответил(-а) Нагано. — Впрочем, в современном мире мало осталось от вежливости, которая была присуща нашим предкам. Она сделалась атавизмом, как и многие вещи, сметенные прогрессом. И сожалеть о ней — бессмысленно.

Поставив свою чашку на поднос, девушка (а точнее — говорящий ее устами старик) продолжил (-а):

— Я все еще испытываю некоторую сентиментальную привязанность к церемониям и расшаркиваниям. Но вокруг хватает тех, кто удовлетворяет этот каприз. Ты приглашен вовсе не для того, чтобы стать одним из них.

— Чем же я удостоился такой редкой чести? — не без язвительности спросил я.

— Тем, что тебе удалось весьма неожиданным образом повлиять на события весьма существенные в масштабах данного временного отрезка на нашей планете. Маленький человек без выдающихся способностей, без гениального ума и без колоссальных ресурсов, сумевший повлиять на ход истории — исчезающе редкий феномен. Сложно удержаться, чтобы не посмотреть на живого «черного лебедя», который заставил самые разные могущественные силы скорректировать свои планы. Любому интеллектуально развитому человеку, не имеющему предрассудков, ясно, что виной тому — цепь невероятных случайностей, статистическая аномалия. Однако исконное человеческое любопытство все же заставляет присмотреться к тебе внимательнее. Что, если в тебе есть нечто особенное?

Я криво усмехнулся, едва сдерживая гнев.

— Что ж, получается, меня многое роднит с ихтиозавром за стеклом. Забавный уродец, выращенный в пробирке, который ведет себя необычным образом. Ну что, посмотрели? Удовлетворили свое любопытство?

— Да, — улыбнулся устами юной японки пожилой глава корпорации «Нагано».

— А не страшно встречаться со мной вот так, один на один? Ведь ихтиозавр отделен от вас очень толстым стеклом. А я — нет, — прошептал я, крепко сжимая один из костылей.

— О, все наслышаны о твоих легендарных боевых качествах. Я не преуменьшаю их, даже с учетом этих досадных повреждений, — ответил(-а) Нагано, ничуть не насторожившись, кивнул на то, что осталось от моей ноги. — Я, однако, не умаляю и твои умственные способности до такой степени, чтобы полагать, будто ты не догадываешься о множестве мер безопасности, которые не позволили бы тебе, прояви ты такое желание, причинить мне какой-либо вред. Не представляю, впрочем, откуда бы у тебя могли взяться такие помыслы. Ведь пока еще я не предпринимал по отношению к тебе враждебных действий.

Я вздохнул, заставив себя быть сдержаннее. Я проявил уже достаточно дерзости, чтобы позабавить старика, но еще не так много, чтобы разозлить его. Должно быть, на этом стоило остановиться, если я рассчитываю выбраться отсюда живым.

Азиатка, тем временем, невинно пожала своими хрупкими плечиками.