Новый мир. Книга 5. Возмездие (СИ)

— Я редко доверяю людям. Поэтому они нечасто меня подводили. К сожалению, такое все же бывало. И эти истории никогда не заканчивались хорошо. Не закончится хорошо, уж поверь, и для Голдстейна. Я не злопамятен, не добропамятен. Но его я помню.

Поверить о том, что он намекает на убийство нашего бывшего товарища, поверить было бы трудно.

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, — ухмыльнулся Кореец. — О том, что не желаешь ему зла. О том, что, окажись ты рядом, попробовал бы остановить меня, защитить его.

— Что-то сегодня все подозрительно легко читают мои мысли.

— А ты такой и есть, Димон. Как открытая книга. Ты честный — вот что мне всегда в тебе нравилось. Я люблю честных людей. Жаль, что ты еще и наивный. Быть честным, но не наивным — сложно. Но необходимо. Знаешь, что сделал бы наш «добрый друг» Шон, если бы ты спас его от моего гнева, в лучших традициях своего идеалистического гуманизма? Позвонил бы копам, чтобы они пристрелили тебя, как бешеного пса. Не стал бы с тобой даже говорить. Разве что для того, чтобы отвлечь внимание и потянуть время. Вот чего ты не можешь понять! Он — среди тех самых 95 %. Даже хуже — он среди тех, кто оказался там добровольно. Кто даже особо не одурачен, а сознательно выбрал кормушку побольше. Ты для него — всего лишь угроза. Враг государства и общества, сытым паразитом в котором он является. И никакие твои честные и дружественные по отношению к нему слова и поступки — этого не изменят.

— Спасибо за лекцию. Вот только цена ей — грош.

— Да ну?

— Ты не можешь знать, как поступил бы в той или иной ситуации Шон, или кто-то еще. Думаешь, что самый умный, что зришь в корень? Но так думают все. Все относят себя к «5 % нормальных». Ты веришь в какую-то свою чушь, точно так же, как все верят в какую-то свою чушь, Ши. Разница лишь в том, что у всех она разная: боги, загробная жизнь, судьба, высший замысел, долг, честь, добрый батюшка Патридж, великая всемирная революция, либеральная демократия…

Кореец вздохнул и пожал плечами.

— У тебя есть правильный ответ? — спросил он прямо.

— Нет, — мрачно покачал головой я. — Но я пока еще остановил его поиски. Я здесь, потому что решаю конкретные проблемы.

— Такие «проблемы» как Гаррисон?

— Да. А чего добиваешься ты, Ши? Что значит эта борьба лично для тебя? Ради чего ты провел девять лет за решеткой, а теперь сразу же взялся за старое, вместо того, чтобы радоваться своей свободе? Ты ведь не можешь не понимать, что всемирная революция — это дело, которое вряд ли выгорит при твоей жизни, да и вообще когда-нибудь.

— При моей жизни оно не выгорит точно.

Он красноречиво провел рукой по своей лысой голове.

— Я специально на лысо не бреюсь. Я проработал на урановых рудниках достаточно долго, чтобы начались кое-какие процессы. А «Чистилище», как ты наверняка успел заметить — не самое лучшее место для лечения подобных болячек. Да и другие тюрьмы тоже. Там нейтронно-стабилизирующих процедур не проводят. И даже йодистыми водорослями не кормят.

Я нахмурился.

— Насколько все плохо?

— Все давно и сильно запущено. Не хочу знать точно, насколько сильно. Один знающий старик в тюряге пощупал мне щитовидку, и сказал, что годик-два у меня еще есть. От этого и исхожу.

— Это какая-то чушь, Ши. Тебе требуется нормальное лечение. У евразийцев есть хорошие больницы…

— Да брось ты, Дима! — раздраженно отмахнулся он. — Я что, правда похож на человека, которому нужно утешение? Давай не будем забывать кто мы, где мы, чем мы занимаемся, что вообще творится в мире вокруг. У нас всех одинаково маленькая вероятность прожить хотя бы год-два от текущей даты. Так не плевать ли, у кого тут лучевая болезнь, у кого ВИЧ, а у кого геморрой или подагра? Пули все равно убивают быстрее.

В ответ на его вопросительный взгляд я вынужден был кивнуть.

— Хер стоит — и за это скажем «спасибо», — заключил он.

— Думаю, за это «спасибо» тебе уже сказали.

— Не завидуй, парень.

Промолчав немного, он добавил:

— Я вот что еще хотел тебе сказать, Дима. Этот парень, Скандинав — мне он не нравится.

— Я тебя с ним женить не собираюсь. Или ты хочешь сказать что-то конкретное?

— Он всерьез сидит на препаратах. Это видно.

— Донни в завязке. А если ты хочешь помочь ему оставаться в ней, и вообще весь такой из себя противник препаратов — скажи лучше своей «сладкой парочке», чтобы они кончали баловаться с наркотой, хотя бы при нем.

— А еще как-то его хрупкую детскую психику мне не пощадить? Может, ходить за ним по пятам и бить по рукам, как к шприцу потянется? Дима, я слышал, что у тебя был когда-то что-то типа частного клуба для реабилитации нариков. Без обид, но у нас тут — нихера такого нет. Нас в любой момент могут прикончить. Из-за любой оплошности. У нам нет времени нянчиться с нариками.

— К счастью, это не твоя забота, — осадил его я.

— Разумеется, ты здесь босс. Но, прими дружеский совет человека, который тоже искренне желает, чтобы мы не спеклись из-за такой херни. Разберись с ним. Лучше рано, чем поздно.