Новый мир. Книга 5. Возмездие

Я был уверен, что в разгоряченной толпе до меня никому нет дела. Но, оказалось, ошибся.

— Эй, ты! — услышал я сзади грозный оклик.

Обернувшись, я увидел худосочного чернявого мужичка горной кавказской внешности с крючковатым носом, примерно моего возраста, который целеустремленно протискивался ко мне. Мужик был некрупным и выглядел бы не особо опасным, если бы не ледяной взгляд его темных, с желтоватым отливом глаз, которые были похожи на глаза большой хищной кошки.

Оглянувшись через плечо, я увидел, как путь к возможному отступлению загораживают двое с фигурами тяжелоатлетов, разительно контрастирующими с щуплым сложением большей части здешнего населения. Казалось, что эти двое съедали по пять дневных пайков каждый, и чем больше съедали — тем проще было отбирать новые у более слабых.

— Чего? — спросил я угрюмо, поворачиваясь снова к кавказцу.

— А то, что Султан с тобой хочет перемолвиться словечком.

Отказаться от такого приглашения не представлялось возможным. Даже если бы мне и удалось каким-то чудом ускользнуть от них, воспользовавшись толпой, я не был настолько глуп, чтобы думать, будто я смогу от них где-то спрятаться. Просить помощи у Гриза и его подручных, которые возбужденно толкались на платформе высоко вверху, взахлеб обсуждая прошедший бой и подбивая выигрыши, казалось столь же безнадежной затеей. Матео, еще недавно ошивавшийся неподалеку, куда-то исчез — поступил так, как и обещал.

— Ну ладно, — кивнул я, и двинулся за ним.

§ 6

Местом обитания местного пахана оказался уютный закоулок на задворках ринга, который был прикрыт от платформы с охранниками каменной глыбой. В закоулке разместились четыре или пять импровизированных самодельных столиков, грубо вытесанных из камня, за которыми зэки могли играть в настольные игры, такие как преферанс или домино.

Султан был мужчиной яванской или хиндустанской внешности, с лысым черепом и черными закрученными кверху усиками, хорошо за сорок или чуть за пятьдесят. В его чертах не было видно непроходимой тупости, характерной для уличных быков. Но зато была хладнокровная жесткость, какую часто можно встретить у криминальных авторитетов. Такие люди могли вести интеллигентную беседу за миг до (или после) того, как прикажут закатать кого-нибудь в бетон.

Рядом с ним сидел дряхлый и сморщенный дедок, кожа которого из-за намертво въевшейся сажи приобрела черный цвет. Лишь черты лица указывали на то, что он, скорее всего, европеоид, хотя из-за обилия морщин это сложно было утверждать наверняка. Глаза старика, притаившиеся меж складками на лице, смотрели злобно и остро, показывая, что дряхление не принесло в это тело смирения и мягкости, которые характерны для многих пожилых людей.

Эти двое, кажется, играли в домино, однако сейчас прервали свою партию. Их внимание было всецело приковано к высокому подкачанному чернокожему, который стоял рядом, голый по пояс, перекинув робу через плечо. Из носа и брови мужика текла кровь, и он часто дышал, еще не отойдя мысленно от атмосферы боя, в котором только что принял участие.

— Молодец, мальчик мой! — удовлетворенно провозгласил Султан, оглядывая бойца с выражением, которое издали могло показаться почти отеческой теплотой, но при более близком рассмотрении становилась похожей на взгляд коневода-знатока, глядящего на отличного скакуна. — Ты не подвел меня!

— А что, разве когда-то подводил? — спросил боец простоватым голосом.

— Нет. И правильно, что не подводил! — поставил в этом точку Султан, многозначительно нахмурив брови, дабы подчеркнуть значение этой фразы.

Сморщенный старик, глядя на бойца с неприязнью, раздраженно пробурчал сиплым посаженным голосом, какой мог быть лишь у старого курильщика:

— Сука, ты, мля, что, не мог его сломать? Сломать его полностью? Я же говорил, бляха! Я говорил тебе, сука: ломай его, ломай его полностью! Сука! Я же на смерть ставил! На смерть! Я же тебе, бляха, знаки делал! Ты, сука, что, совсем тупой?! Ты ж меня, бляха, подставил!

— Надо уметь проигрывать, Батя, — попробовал мягко успокоить деда Султан.

— Ты мне, мля, позвезди тут, позвезди! — огрызнулся тот, и смачно сплюнул. — Сука!

На почтительном расстоянии от авторитетов разместился круг их приближенных. Они занимались своими незамысловатыми делами, вроде игры в «башню» из камешков, ловлей клопов в складках робы или выковыривании грязи из-под длинных ногтей. Однако чувствовалось, что они готовы к действию по первой команде своих паханов. Братва была разношерстной: тучный мужик тюркской внешности с опоясывающей округлое лицо иссиня-черной бородкой; тощий поджарый парень с безволосым раскосым лицом степного среднеазиатского типа; широкоплечий тип с кожей оливкового цвета и большой губой, разрезанный посреди большим шрамом; угрюмый брюнет с глубоко посаженными глазами и жесткой темной щетиной на бледных впалых щеках, которого я бы отнес к балканцам. Их объединяла одна общая черта — глаза типичных костоломов.