Новый Мир ( № 1 2005)

А уж сколько прочитано хорошей прозы! Рубрику “Периодика” Андрея Василевского и Павла Крючкова читаем, как детектив, не отрываясь, и литературная жизнь страны встает перед глазами во всей полноте ее драматических столкновений.

В Перми не выходит ни одного журнала, издательство давно лежит на боку, поэтому так много значат для нас “толстяки” — они держат Россию в едином поле культуры.

 

Никита Елисеев (Юбилейное)

Никогда не умел писать юбилейные тексты и говорить тосты. У меня все время получалось: “Поздравляем, поздравляем и успеха Вам желаем…”, или: “Ну, за хозяйку дома… а больше и сказать нечего”; в том же случае, если пытаешься сварганить что-нибудь более существенное, философическое и пиитическое, всенепременно ляпнешь что-нибудь такое-эдакое, что — в ответ или повиснет недоуменная тишинабез звяканья бокалов,или вылетишь вон из квартиры, а звяканье бокалов услышишь уже за дверью… если услышишь. Это в зависимости от темперамента тостируемых и присутствующих.

Результат робости, зажатости и прочих странноватых в пожилом уже человеке качеств. Тем не менее — так уж получилось, что лучшие свои тексты я напечатал не в “Знамени”, журнале куда более близком мне… ну, скажем… идеологически, а в “Новом мире”. По сю пору я думаю, что “Человеческий голос” — про Довлатова, “Между Оруэллом и Диккенсом” — про Елену Ржевскую и “Полный вдох свободы” про Бориса Слуцкого — лучшее, что мне удалось из себя выжать.

Как же мне не благодарить за это журнал, тем более журнал, славный своей историей? Значит, что-то такое было и есть в разности моих и журнальных потенциалов, что не вызвало и не вызывает отторжения, а, напротив (извините за канцелярит), стимулировало и стимулирует творческий поиск. А мне ведь и до сих пор боязно печататься в журнале, который во времена оны я не получил в родной Публичной библиотеке. Да, году в восемьдесят втором, что ли, заказал журнал с “Мертвым не больно” Василя Быкова; мне один номер выдали, а другой — фиг-с. Там был, если не ошибаюсь, “Захар Калита” Солженицына. Так себе рассказ, но не в этом дело, а дело в том, что есть вот ведь у меня ощущение: на пыльных тропинках родимой словесности оттиснулись мои следы, от этого мне неловко… В конце концов, кто я такой, чтобы на этих тропинках топтаться?