Новый Мир ( № 1 2006)

Похоже, человека тяготило его присутствие. И все же, дабы оградить самого себя от неуместных терзаний, Эдуард поинтересовался, не хочется ли ему осмотреть дом. Снаружи как — известно. А вот внутри…

— Что ж… — прихлопнул тот себя по коленям, соглашаясь с неизбежным. — Экскурсия так экскурсия!

Поднялся и прошел так быстро, что Троепольский едва успел отступить в сторону.

Сотрудник был широк в плечах, с крепким затылком. Поспевая за ним, Эдуард догадался, что тот особенно гордится доставшимся от тяжелого физического труда призом.

— Не оступитесь! — предостерег он. — Там ступени.

— А мы ловкие! — подчеркнул человек, и хозяин улыбнулся своим тайным предположениям. В ярком свете дома он разглядел лицо мужчины. Лет на пятнадцать тот был старше, держался спокойно и уверенно.

— Дом хороший, — повторял он. — Ничего не скажешь. Дом хороший.

Было приятно видеть ему в метре от себя кресла, ковры, уютные торшеры, группы бабочек и лилий на зеленоватом шелку, отливающий белым светом кафель. Разберешь не сразу, куда можно присесть. На счастье, Троепольский весело позвал его из кухни.

Но вдруг появилась Виктория.

— Кто вы?! — крикнула она сверху, пальцами вцепившись в перила, и сотрудник вздрогнул, невольно отошел к стене, но глаз не прятал.

— А, дорогая… — поспешил Троепольский, ободряюще хлопнув человека по плечу.

— Кто это, Эдуард? — указала она пальцем. — Бродяга! Нищий! Ты подобрал на улице нищего?!

— Нет-нет! Что ты?! Это… это… — замялся Троепольский, стараясь выдавить из себя улыбку. — Помнишь, я говорил тебе месяц назад, что неплохо было бы… Когда мы пили чай на террасе… Помнишь?

— Нет, Эдуард! — взмахнула она книжкой, таившейся в другой руке. — Ты ничего мне не говорил! Как всегда!

— Да-да… — тихо произнес Троепольский, опустив глаза. — С памятью что-то… Ладно… Так или иначе… Пойдемте! — не оборачиваясь, позвал он сотрудника. — Я не показал вам кухни…

Он прошел в кухню, но на полушаге обернулся: мужчины и след простыл. Ничего не понимая, прислушался. Но… тишина. Никогда еще она не была так тягостна и печальна.

“Одиночество само идет ко мне”, — с горечью подумал Эдуард, выбегая под дождь. Вдогонку ему ударила молния и прогремел гром. Он успел несколькими огромными прыжками пролететь по дорожке, прежде чем сотрудник окликнул его с крыльца.

— А, вы здесь… — оглянулся Эдуард. Врожденные вежливость и интеллигентность заговорили в нем, заставляя изменить убогое течение вечера. — Я думал, вы к себе ушли…

Немного помолчали.