Новый Мир ( № 1 2006)

То, что учение, признающее материнство и первенство природы, называется «материализмом», далеко не случайно. «Матерь» и «материя» — эти слова имеют общую этимологическую природу, что прослеживается в латинском языке и отмечается Лукрецием в поэме «О природе вещей» (лат.materiaпроисходит, скорее всего, отmater— «мать, источник, происхождение»). Материя составляет материнское, порождающее, природное начало бытия, тогда как Бог — мужское и отцовское. Исходная основа такого представления — древний культ земли как материнского начала и солнца как отцовского: солнечные лучи, несущие поток энергии, как бы оплодотворяют лоно земли, из которого и произрастает вся растительная жизнь. О языковом и понятийном родстве «матери» и «материи» напоминает В. Н. Топоров: «Связь материи и матери, намечаемая Платоном, отвечает глубинной реальности мифопоэтиче­ского сознания, неоднократно отраженной и в языке, и в собственно мифологических образах. Достаточно напомнить классический пример: лат. materia <...> „материя” и т. п. — mater „мать” (ср. также matrix). Не менее убедительны и славянские данные. <...> В известной степени и соотношение Матери — Сырой земли и Отца-неба (как у славян, так и во многих других традициях) может рассматриваться как отдаленный источник платоновского соотношения материи („матери”) и идеи-образца („отца”)»4.

Таким образом, не только в корне слова «материализм», но и в самом существе этого понятия выражено почитание материнства в образе природы, окружающей человека и производящей на свет все живое. Признание этих священных прав матери-природы — безусловная заслуга материализма. Причем в русской мысли, даже религиозной, особенно утверждается именно материально-космическая природа мироздания. По определению Лосева, «русская философия, прежде всего, резко и безоговорочноонтологична. <...> Этот онтологизм, однако (в противоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него еще со времен мистической архаики. Самая идея божества, как она развивалась в русской церкви, выдвигает на первый план элементы телесности (таково учение о „Софии”, „премудрости божией”), в чем П. Флоренский находил специфику русского православия в отличие от византийского. <...> Вл. Соловьев, выясняя происхождение христианства, указывал на „религиозный материализм”, „идею святой телесности”...»5