Читаем Новый Мир ( № 1 2008) полностью

Новый Мир ( № 1 2008)

Ну да, метафора безумия как крайнего, предельного состояния, выхода ЗА. Плюс расписка автора (режиссера) в тотальном невладении подведомственным видом искусства: де молчу-молчу, скрываюсь и таю — пред ужасами жизни. Ну и универсальный образ, черный квадрат и прочая бла-бла-бла...

Буржуазный вечер потребовал ресторана после шумной премьеры, и мы заглянули в наше горячо любимое место, которое всегда рядом и не подвержено никаким изменениям вот уже четыре года. Там встретились со знакомыми, выпили-закусили, разговорились.

В соседнем зале голосила Агузарова, провоцируя немыслимое для нашей штаб-квартиры нашествие самого разного народа. И кто-то предложил пойти в кино, Интернет в телефоне подсказал сеанс, оставалось совсем мало времени. Но тут перестала петь Агузарова, небывалое для этих широт скопление человечества потянулось в гардероб, так что мы оставили наши пальто в заложниках круглосуточного заведения, ибо тогда бы точно не успели, и добежали до машины по осеннему теплу, благо нынешняя московская погода обуржуазилась почти как и мы. И мы купили много попкорна, ибо какой культпоход без аутентичного продукта, а позже вернулись за пбольтушками.

И для нас не было особой разницы между мелкотравчатым продакт плайсментом у Джеймса Бонда и высокодуховным опусом театра-дома. Между многомиллионной бондианой и небогатыми поделками дель Торо. Важны обстоятельства, настрой, время и место. Развлечения бывают разные — на язык, на вкус, на цвет. Чтение — тоже ведь развлечение. Чужой дневник — странное развлечение, к которому мы привыкли и уже не осознаем странность чтения или писания чужого дневника. Дело в том, что Додина и “Казино Рояль” мы смотрели в разные дни, тут я немного слукавил. “Король Лир” у нас случился в четверг, и после него мы пошли в “Ми пьячче”, а Бондушка с Аэлитой Агузаровой соответственно в пятницу.

Но память или текст объединяют их в единый промежуток, очерченный двумя симметричнымизтмтолько для того, чтобы эта запись состоялась.