Новый Мир ( № 1 2009)

[2]Солженицын Александр. В круге первом. — Собр. соч. в 9-ти томах. Т.2.

М., 1999, стр. 420.

 

[3]Ерофеев Виктор. Хороший Сталин. М., 2004, стр. 22.

 

[4]Там же, стр. 245, 246.

 

[5]Хазанов Борис. Жанр этой книги определить невозможно. — В кн.: СарновБ. Случай Зощенко. Пришествие капитана Лебядкина. М., 2005, стр. 7.

 

[6]СарновБ. Случай Зощенко…, стр. 278.

 

[7]Чижова Елена. Нюточкин дом. — «Звезда», 2008, №1.

 

[8]Робски Оксана. Casual. М., 2005, стр. 48.

 

[9] Лимонов Э. Русское психо. М., «Ультра-Культура», 2003, стр. 124 — 125.

 

[10]Творчество Людмилы Улицкой далеко не во всем соответствует этой концепции, поэтому я позволю себе остановиться здесь лишь на «Казусе Кукоцкого», так как мысль о природном неравенстве людей выражена в нем достаточно последовательно.

 

[11]Бузулукский Анатолий.Смешно, Русаков! — «Звезда», 2008, №1.

 

[12]Пустовая Валерия. Новое «я» современной прозы: об очищении писательской личности. — «Новый мир», 2004, №8.

 

[13]Чупринин С. Русская литература сегодня. Жизнь по понятиям. М., 2007,

стр. 572 — 573.

 

[14]Гришковец Евгений. Следы на мне. М., «Махаон», 2007, стр. 120.

 

[15]Иличевский Александр. Пение известняка. М., 2008, стр. 130.

 

Три века русской поэзии

Среди устойчивых тем русской поэзии есть одна, которая на первый взгляд может показаться не столь уж значимой, случайной, — тема женского голоса и женского пения. Но устойчивые темы случайными не бывают. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим четыре стихотворения — Пушкина, Фета, Мандельштама и Ахматовой, а ключ к этой поэтической теме дает проза, «Война и мир» — знаменитый эпизод в доме Ростовых, когда Николай, только что проигравшийся в прах и готовый пустить себе «пулю в лоб», слышит голос поющей Наташи:

«„Что ж это такое? — подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. — Что с ней сделалось? Как она поет нынче?” — подумал он.

И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и все в мире сделалось разделенным на три темпа: „Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз, два… три… раз…  Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! — думал Николай. — Все это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь, — все это вздор… а вот оно — настоящее… Ну, Наташа, ну, голубчик! ну, матушка!.. как она этот si возьмет?.. взяла! слава Богу! — и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. — „Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!” — подумал он.