Стоя посреди травы, Егор чувствует, что может исчезнуть. Вот сейчас он стоит, теперь идет, шевелит ногами, нос жадно ловит каждый запах, глаза принялись различать в темноте контуры деревьев и проносящихся в небе ночных птиц, но по земле сначала тихо, а потом все громче и быстрее несется далекий густой и тоскливый вой, от которого по позвоночнику бегут мурашки. Егору уже чудятся желтые блестящие глаза в кустах и горячее, взволнованное, смрадное дыхание за спиной. Но он не оборачивается, нет, он бежит целенаправленно, повинуясь внутреннему, инстинктивному знанию. Так потерянная собака находит дом, не зная дороги. А если все же исчезну, думает Егор, то как я это замечу?
Но вот уже повеяло дымком, показались огни, и Егор невольно замедляет шаг, останавливается, тяжело дышит и, отдышавшись, снова бежит, скорее, скорее в дом, к теплой Татьяне и к тому, кто внутри нее. И, все так же по-звериному принюхиваясь, он проносится мимо изб, сквозь разноголосый собачий лай, между светящихся желтых окон, и наконец вот уже и свой дом, темный, тихий, будто покинутый. И через двор кто-то идет к нему навстречу, приближается, силуэт еще пока неопознаваем, и Егор, взволновавшись, резко останавливается. На свет выходит, покачиваясь, сильно нетрезвый сосед дядя Витя, он узнает Егора и, подойдя, хватает его за плечо.
— Ты... это... — с трудом говорит дядя Витя, — ты где был?
— А где все? — вырываясь, кричит Егор.
Дядя Витя икает и мотает головой.
— Рожают они, — говорит он наконец.
И в тот же момент с дерева, под которым они замерли на мгновение, падает первый в этом году осенний лист и, кружась, опускается на Егора.
Часть 2. ЗА ДВЕРЬЮ