Новый Мир ( № 10 2005)

“В апофатической лингвистике, предложенной Сталиным, свойства Бога, т. е. абсолютной неопределимости, неописуемости, неизрекаемости, переносятся насам язык. <…> Главнейший марксист 20-го века завершил свое теоретическое поприще деконструкцией марксизма, обнаружив неприложимость его категорий к такому всеобщему феномену, как язык. Тем самым был проложен путь от марксизма к деконструкции, который двадцать лет спустя был повторен множеством парижских и нью-йоркских левых интеллектуалов. Система твердо установленных понятий оказывается отброшенной — и там, где еще вчера сияла рациональная красота, теперь зияет концептуальная срамота. Брошюра „Марксизм и вопросы языкознания” прославила Сталина как непревзойденного ученого — но она могла бы сделать честь и самому Дмитрию Александровичу Пригову”.

См. также: “На мой взгляд, русский язык стал существенно беднее за ХХ век, из него исчезло множество слов и понятий. В русском языке всего 40 — 50 тыс. слов (если не заниматься языковыми приписками) — это настоящая дистрофия языка. Нахлынул поток дурно переваренных английских слов, а с другой стороны, мы видим „наезд” уголовной лексики. И если мы не возродим потенцию языка, то есть его способность рождать из собственных корней новые слова, понятия, концепты, то он к концу ХХI века просто перестанет быть языком интеллектуального общения”, — говоритМихаил Эпштейнв беседе с Михаилом Визелем (“Человек станет техноангелом” — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 25 июля).

Александр Яковлев.Этому пока названья нет. — “Подъем”, Воронеж, 2005, № 6.

“Шукшин делал фотопробу на роль Достоевского. Говорят, что схожесть как внешняя, так и внутренняя с Федором Михайловичем была потрясающая. Большой портрет Шукшина в гриме Достоевского висел у него в квартире” (“От чего умер Шукшин”).

Елена Яковлева.Скажи, что ты читаешь, и станет ясно, какой будет Россия. — “Российская газета”, 2005, 27 июля.