В зале послышался пронзительный крик. Дверь распахнулась, и в кабинет влетел Славик. Что? — закричал он. — Что это? Он отчаянно показывал в сторону зала. Георгий Давыдович, Саныч — что это такое? Это гипсокартон, — сказал ему Саныч. Гипсокартон? Гипсокартон, — подтвердил Саныч. Зачем гипсокартон? — не понял Славик. Гипсокартон, Славик, — объяснил ему Гога, — для строительства архитектурных объектов. Георгий Давыдович сворачивает бизнес, — объяснил Славику Саныч, — он теперь будет торговать гипсокартоном на Кипре. На каком Кипре? — обиженно возразил Гога, но Славик его уже не слушал — Что? — спросил он. — Сворачиваете бизнес? Вот так просто — сворачиваете бизнес? А я? А наши планы? Какие планы? — нервно перебил Гога. Да, я понимаю, — затянул Слава, — я это сразу видел. Для вас это
так— сегодня открыли, завтра закрыли, для вас же этотак. Я вас понимаю, я бы на вашем месте тожетаксделал бы. Да. Это когда до дела, когда “Вышиваны рушнички” надо пробить, тогда Славик давай. Или когда Раису Соломоновну пригласить, так это Славик, пожалуйста. Ведьма твоя Раиса Соломоновна! — закричал на это Гога. — Ведьма чертова! Да? — в свою очередь закричал Славик. — Раиса Соломоновна — артистка! У нее репертуар! А вы ее ногой по печени! Как — ногой по печени? — растерялся Гога. Так! Ногой! По печени! А у нее репертуар! — Славик не выдержал, упал на кресло и, обхватив голову руками, зарыдал. Воцарилась гнетущая тишина. Саныч, — заговорил наконец Гога, — Саныч, я что? Правда? Ногой по печени? Ну, ты защищался, — сказал Саныч, отводя взгляд. Не может быть, — прошептал Гога и тоже обхватил голову руками. Сан Саныч вышел на улицу. На противоположной стороне стояли два “Супер-ксерокса” в зеленых спортивных костюмах и почти сливались с июльской зеленью.