Новый Мир ( № 10 2012)

А местный руководитель, увидев шкафы с посудой, подбежал к ним, заметил столовое серебро, присвистнул, подошел к окну и крикнул кому-то невидимому для Лосева:

— Степан, надо поставить засовы попрочнее на двери. Иди за плотником!

Они прошли в другую комнату размерами поменьше. Стены комнаты были оклеены розовыми обоями с цветочками, а вдоль двух противоположных стен стояли две детские кровати. А на стуле возле кровати сидела кукла с голубыми волосами. Глаза ее были закрыты. Лосеву стало как-то не по себе. Он начал фотографировать эту куклу, снял ее несколько раз в самых разных ракурсах и с трудом остановился. Его словно заклинило.

— А здесь мы будем хранить хомуты и прочую упряжь, — сказал местный руководитель.

 

Предписания Главного разрешали остаться в деревне на ночь, но Кругликов и Лосев, оба сразу, решили уехать сегодня вечером.

Согласно расписанию пароход уходил вечером в пять минут одиннадцатого.

Спустившись в кромешной тьме с угора и сумев не сломать при этом головы и шеи, Лосев и Кругликов подошли к смутно видневшемуся в темноте дебаркадеру.

Ждать пришлось еще час.

Лосев и Кругликов молча стояли у поручней дебаркадера и напряженно вглядывались в даль. Темнота сгустилась еще сильнее, и Лосеву казалось, что ее уже можно потрогать руками, а вместе с тьмой возрастала какая-то странная зябкость, которая заставляла запахнуть посильнее куртку, поднять воротник и все равно дрожать от холодной речной сырости.

Когда пароход “Желябов” подошел к пристани, Лосев замерз и устал так сильно, что мог думать только о теплой постели. А как только матросы отдали швартовы и перекинули на дебаркадер трап, он, следуя за Кругликовым, вошел в теплое нутро парохода и почувствовал, что глаза у него закрываются сами собой.

 

Но заснуть сразу Лосеву не удалось.

Едва они расположились в каюте, Кругликов достал из саквояжа бутылку мутной жидкости (Лосев никак не мог понять, где тот ее раздобыл), взял два стакана, стоящих на столе рядом с графином, и наполнил их до краев.

— Выпьем, — сказал он, взял стакан и быстро осушил его.

Лосев выпил полстакана, а больше не мог. Он вообще почти не пил, а эта жидкость имела такой специфический вкус и запах, что он почувствовал себя плохо.

— Я немного проветрюсь, — сказал Лосев и вышел из каюты. Голова закружилась, и его стало немного мутить.