Новый Мир ( № 10 2013)

Тут надо признаться, что, пересказывая биографию Олафа Стэплдона, я кое о чем умолчала. Дело в том, что Стэплдон был убежденным пацифистом и потому во время Первой мировой войны с июля 1915-го по январь 1919-го служил в Квакерском санитарном подразделении во Франции и Бельгии.

То есть оба писателя-визионера во время Первой мировой работали в полевых госпиталях по разные стороны фронта. Разве что Дёблин — военврачом, а Стэплдон — санитаром.

И оба представили миру визионерские картины всепланетных катаклизмов, политических потрясений, переселений и гибели народов и удивительных трансформаций человеческой расы.

Тут, конечно, есть поле для спекулятивных рассуждений — ну, например, что эфир и морфий во время Первой мировой были в ходу в качестве обезболивающих препаратов, и, следовательно, вполне доступны военным медикам. Не в пользу наркотических видений, впрочем, говорит тот факт, что «Горы моря и гиганты» Дёблина написаны много позже окончания войны — в 1924-м, а дилогия Стэплдона и того позже — в 1930 и 1937 годах, то есть никак не по свежим впечатлениям, какими бы те ни были. Скорее можно предположить, что глобальный масштаб военных действий, первые в истории войн массовые и непрерывные смерти в ходе позиционной, «технологической» войны подтолкнули обоих авторов к таким видениям. Горящая (в буквальном смысле) под ногами обезумевших кочевников земля Черноморских степей — или волна «живой материи», захлестнувшая Европу после пробуждения метаморфирующих гигантов Гренландии, могли быть у Дёблина метафорой газовых атак Ипра и Вердена. Равно как глобальная техногенная катастрофа вследствие неосторожного использования атомной энергии, погубившая цивилизацию Первых Людей у Стэплдона, — или, у него же, биологическое оружие, погубившее цивилизацию Вторых Людей (вирус, выведенный для истребления марсиан, «сборные организмы» которых представляли собой колонии бактерий, погубил своих же создателей).

Вообще, «новая» война, которая впервые стала глобальным, континентальным бедствием, выступающим в самых разных обличьях (бомбардировки с воздуха сыграли тут не малую роль) [6] , не могла не вызвать новое представление о человечестве как едином целом, уязвимом, трансформирующемся, но сомасштабном Вселенной — как в качестве разрушительной, так и в качестве творящей, созидательной силы… К тому же, люди, сознательно обратившиеся на этой войне к медицине — не к убийству, а спасению людей, то есть люди с обостренной чувствительностью и гуманностью, должны были воспринимать происходящее особенно болезненно.

Есть соблазн поискать и другие примеры. Как всегда, помог случай. Кто-то выложил в Живом Журнале репродукции картин Язепа (Юзефа, Иосифа) Дроздовича, белорусского этнографа, художника, астронома-любителя, педагога и не слишком удачливого поэта и писателя. Дроздович (Драздович) родился в 1888 году в бедной дворянской семье, многодетной и рано осиротевшей (отец Дёблина семью бросил, отец Дроздовича умер, когда Язепу было два года). Как художник и фольклорист-краевед он довольно известен и вполне почитаем в Белоруссии.  В Минске, в Троицком предместье ему в 1993 году установлен очень симпатичный памятник; на родине художника (хутор Пуньки Глубокского района) ежегодно проводятся международные пленэры его имени; были и посвященные ему конференции. Однако нам интересно вот что: начав свою творческую биографию в 1907 году с подражаний Чурленису, а затем обратившись — и в стихах, и в прозе, и в живописи — к тому, что на казенном языке называется «историей родного края», Дроздович в начале 1930-х вдруг ни с того ни с сего увлекается космической тематикой. Он пишет популярную брошюру по астрономии на белорусском языке «Небесные беги» (Вильно, 1930), где, помимо прочего, имеется весьма причудливый чертеж космического аппарата, а в 1937-м в труде «Где мы и кто мы. Небознание» уже представил «начерченную черной тушью многоступенчатую ракету, состоявшую из девяти заполненных специальным горючим веществом отсеков, которые должны были отсоединяться по мере прогорания» [7] . И вообще высказывает всяческие странные идеи — о разумных атомах, о происхождении Земли и Марса, о населении Сатурна и Венеры, о предназначении человека. А еще рисует графические серии на темы: «Жизнь на Марсе», «Жизнь на Венере», «Жизнь на Сатурне», «Жизнь на Луне» — и просто «Космополис». На картинах, которые можно найти в Интернете, — странные пейзажи, не менее странные существа, масштабные постройки, чудн ы е ландшафты. Ну, хотя бы «Лунный город Тривеж» — три башни (вежи), вздымающиеся в чужое небо на фоне чего-то вроде неземных полей, какой-то дамбы, уходящей вдаль, и, похоже, стен лунного кратера, но зубчатых. Или «Лунный город Артополис» — белые, совершенно безлюдные древнегреческие постройки посреди глухого, опять же неземного, до горизонта уходящего черного леса. Или «Встреча весны на Сатурне» — в духе языческих мистерий.