Новый Мир ( № 11 2005)

“Если посмотреть на российские бестселлеры, вырисовывается такая картина. Донцову любят за юмор и авантюрный сюжет. Акунина — за возврат к корням и легкость чтения. Гришковца — за искренность. Улицкую — за правду жизни. Коэльо — за мудрость. Дэна Брауна — за интеллектуальность. Эрленда Лу — за доброту. Пелевина — за приятную непростоту. Мураками — за глубинный психологизм. Зюскинда — за стильность.

Соответственно идеальный народный писатель — грядущий всероссийский гений — должен бытьстильным, мистически настроенным, добрым и искренним традиционалистом-интеллектуалом с чувством юмора, знанием истории, способным завернуть хитроумный авантюрный сюжет.

Правда, если присмотреться, окажется, что у Донцовой и с интересными сюжетами, и с чувством юмора плохо. От Акунина о российской истории мы мало что узнаем. Гришковец — абсолютно неискренний. Знание о правде жизни Улицкой сомнительно. Коэльо — вопиюще глуп. Интеллектуальность Дэна Брауна — нулевая. Пелевин всегда издевается. Мураками живет в пустоте и описывает пустоту. Эрленд Лу — добрый, никуда не денешься. Зюскинд — стильный, не отнимешь.

Соответственно идеальный народный писатель — грядущий всероссийский гений — должен бытьстильным, тупым и лицемерным нью-эйджером с издевательской претензией на чувство юмора, прикрывающимся ложным психологизмом и знанием о реальной („чисто реальной”) правде жизни нынешней России.К этому парадоксально добавляется непременное требование доброты.

Сравним две получившиеся физиономии. Велика ли разница?

(наступив в лужу)”.

Сергей Казначеев.Смутная греза жизни. — “Литературная Россия”, 2005, № 27, 8 июля.

“XX век стал для русского этноса временем неимоверных испытаний. Громадный житейский опыт для нескольких поколений людей оказался тяжелой ношей, и для сохранения нормальной психики — в качестве противоядия шоковым событиям — народ нашел пути выживания. Одно из средств духовного спасения — незаметные и вроде бы незначительные нюансы земной юдоли. Американец, немец или, скажем, чех вряд ли смогут испытать эйфорию от того, что их хотя бы на время оставили в покое. Герою [Николая] Тряпкина этого достаточно, чтобы испытать чувство, близкое к счастью <…>”.

Владимир Карпец.“Иван Денисович” против “Красного Колеса”. — “АПН”, 2005, 29 июля.