Новый Мир ( № 12 2012)

Ура! Консервный завод! Вот решетчатые ящики с большими бутылями: абрикосовый сок. Это хорошо, но ведь сутки не ели, что толку от сока? Ищите, ребята! Нет, везде только сок и только абрикосовый. Напились-наелись, а есть охота. Слышим крики — мол, последний пароход отходит на тот берег Днепра. Бросаем своего друга-конягу (его тут же берет под уздцы хозяйственный мужичок, дожидался), бегом на пристань. Прощай, правый берег! Оставляем тебя врагу. Прости-прощай, наша студенческая молодость!

Город Цурюпинск. Видны легкие постройки баз отдыха, пионерлагерей. Солнышко, не слышно стрельбы. Какая-то тихая провинция.

— Где военкомат?

— Вон идите в садок, там найдете.

Под деревьями стол и три пожилых спокойных гражданских.

— Ваши паспорта!

Достаем годичные, временные. Такие полагались молодым.

— Наши документы направлены в авиаучилище, мы прошли комиссии и ждали уведомления о зачислении в Николаеве.

— Забудьте пока об этом. Вон впереди справа формируется 30-я маршевая рота. Там и полевая кухня. Успехов!

Так мы из студентов поднялись в солдаты. Успехи потом сопровождали каждого из нас разные. Ранены были все. Николай Толмачев попал в марте42-го в госпиталь. Потом благополучно довоевал до победы. Николай Сорокин погиб 8 мая 1942 года на Керчи, Василий Деркачев — 17 марта 1945 года в далекой Германии от американской бомбы. Трое пропали без вести в плену. Остался пока пишущий эти строки.

Поели, построились — марш, догонять 29-ю роту. К октябрю дошли до Ростова. На месяц задержались у крымского Перекопа, в деревне Юз-Куи. Немец подошел совсем близко. Но нас не бросили в бой. Нас по тревоге отвели дальше в тыл. Где-то в штабах определяли, кого куда. Шли как раз быстро — по 50 — 60 километров с вечера до утра. Сначала жара, потом холод. И все время пыль. Спали в опустевших фермах, в хлевах — после всех видов скотины. И для скрытности, и для тепла. В Геническе на берегу моря получили обмундирование, помылись в соленой воде с топкими берегами, приняли присягу. В Юз-Куях изучали устройство оружия, науку ухода за лошадьми, орали бравые песни. Главное впечатление — причитания женщин, выходивших из деревень в поле встречать-провожать отступающих. Делятся картошкой, молоком и горестно корят:

— И куда ж вы, молодые, здоровые, все бежите! Нас бросаете, кто ж защитит нас с детишками!?

Провалиться со сраму, не слышать — не видеть бы!