Новый Мир ( № 2 2000)

Впрочем, это уже из второй половины книги, а она изобилует замечательными деталями с самых первых своих страниц. Вот Н. А. воспроизводит рассказ своего отца, Алексея Павловича Мещерского, про то, как он хаживал “совсем еще мальчиком” из имения Долгушки Смоленской губернии в гости к настоятелю монастыря , стоявшего за огромным лесом. “Он брал с собой немного еды и летом, один, уходил по дремучему лесу, по тропинкам в этот монастырь, а ходу туда было верст сорок. Шел он почти сутки, и говорил мне, что страха у него никакого никогда не было и он иногда даже спал в лесу. Придя в монастырь, шел к настоятелю, который его очень любил... Пожив так недельку, мирно и без какого-либо сомнения шел домой... Злого хулиганья тогда еще в деревне почти не было, жизнь шла по давно заведенному православному календарю, все знали неписаный устав жизни; никому и в голову не пришло бы обидеть или просто напугать мальчика, шедшего одиноко по лесу в далекий монастырь”.

Любопытны подробности участия царских дочерей в добровольном труде для армии на складе, оборудованном (в 1916 году, как вспоминает Н. А. Кривошеина) в Екатерининском дворце Царского Села. Здесь готовили пакеты и подарки для “серых героев” примерно пятьдесят барышень из знатных семейств, четыре великие княжны в их числе. Рассаживались вполне демократично: “Ольга... села во главе второго стола, а Татьяна села против меня, Мария с левой руки, а Анастасия с правой”. Все бы ничего, да вот беда: в их отсутствие “девицы громко переговаривались, смеялись, все они были в хорошеньких белых халатиках; в общем, было не скучно”, зато с момента появления августейших сестер (они приходили чуть позже всех и уходили чуть раньше) воцарялась противоестественная тишина. “Заговорить в присутствии Великих Княжон было, конечно, невозможно, обращаться к ним самим — запрещено старинным придворным этикетом”. “За два месяца... молчаливый ритуал... всего один раз был нарушен”: сын попечительницы склада “вкатил большое инвалидное кресло — в нем сидела фрейлина Орбелиани 1 . Все четыре Великие Княжны вскочили со своих стульев... подошли к фрейлине Орбелиани, одна за другой сделали ей глубокий придворный реверанс и поцеловали ей руку”. Немного удивительно, что царские дочери целовали руку фрейлине, но такого ведь не придумаешь. Возможно, подобные детали драгоценны для историка.