Новый Мир ( № 2 2007)

А вслед за этим чтением прошелся по “неокретинизму” литературных журналистов (в “Литгазете” писали, чтоуланГумилев плохо ездил верхом): “Вот если бы я написал редактору… кто там редактор — Чаковский, кажется? (смех в зале. —П. К.) — …написал бы, что он плохо ездит в метро или на трамвае, ну вот, это было б примерно адекватно (аплодисменты. —П. К.)”. Развивая темунепониманияи прочитав “Пьяного дервиша” (“Виночерпия взлюбил я не сегодня, не вчера, / Не вчера и не сегодня пьяный с самого утра”), Лев Николаевич — опять же трогательно похваставшись своей находкой “прототипа” этих стихов, скалькированных с текста персидского поэта-исмаилита XI века Насира Хосрова, — остроумно показал, как они могут быть восприняты в свете горбачевско-лигачевских постановлений о пьянстве.

И наконец, если бы вы знали, как мне жаль, что, иллюстрируя свою мысль об отношении к природе у Заболоцкого и Гумилева, Лев Николаевич не увлекся и не прочитал хотя бы до середины отцовскую “Поэму Начала”! Жаль потому, что среди тех петроградских фонозаписей есть чтение Николаем Степановичем половинки 4-й и целиком 5-й части этой поэмы. Представьте себе последовательное прослушивание двух декламаций: отец — и сын его, почти через семьдесят лет.

Исполнительница роли блоковской Незнакомки актриса Лидия Ильяшенко (Панкратова) (в записи слышно, что вопросы ей задает Л. Шилов) рассказала в этом альманахе о своей короткой дружбе с Гумилевым, о его манере поведения, о его ухаживаниях с помощью ежедневной доставки ей на дом гиацинтов…

И как бы предваряя фонозаписи чтения самого поэта, Лидия Степановна попыталась охарактеризовать собственно тип авторского чтения Гумилева: “Очень хорошо читал… особенно не тонируя… но в высшей степениграмотно,очень доходчиво… Тенор слегка с баритональной окраской. Читал он великолепно”.

Конечно, эта простая характеристика не похожа на ту, которую дал гумилевскому чтению известный дуэлянт Максимилиан Волошин, готовя план своей статьи 1917 года “Голоса поэтов”: “Зоологические звуковые имитации, лиры, обтянутые золотой бумагой, и фразы, старательно распяленные на пеонах, как новые перчатки”. Кстати, это пышноцветье так и не вошло в окончательный текст волошинской статьи.