Новый Мир ( № 2 2009)

Вот и сейчас, сидя за столом напротив Глафиры, Латышев старательно обходил ее взглядом. Но так Любе даже удобнее было им любоваться. Доктор Латышев, которому Люба с самого начала симпатизировала, сидел вроде рядом с женой, а вроде бы и отдельно, и когда рукав его мягкого темно-синего джемпера случайно касался Зинаидиного остро выставленного на столе локтя, доктор осторожно отодвигал руку. “Так ей и надо, Зинке”, — думала Люба, неприязненно разглядывая складочки на гусиной шее и жемчуг в три нитки, которым Зинаида эти складочки пыталась прикрыть. Потом, чувствуя, что взгляд ее злит Зинаиду, Люба специально сосредотачивалась на Зинаидином носе с крупными порами зрелой женщины. Поры эти никакая пудра замаскировать не могла.

Люба знала, что Зинаида ее презирает и говорит про нее гадости и Глафире, и всему подъезду, и знала, что Глафира никогда не защищает Любу от Зинаидиных нападок. А чего ей защищать? Дружба с докторшей куда как знатнее дружбы с дворничихой. К тому же обе они по торговой части, только одна в прошлом, а другая теперь. А уж эти-то всегда общий язык найдут, ясное дело. “Вот доктора жаль, — опять думала Люба. — Охомутала его Зинка, а он все равно как неприкаянный. Разве ж такая должна с ним быть... С ним должна быть такая, такая… — Люба так и не нашлась с определением. — И Танька, паршивка, бегает мимо, никогда не поздоровается, и не дочь ему вовсе она, все это знают, а ему бы своих, как хорошо бы было… Ну, только уж не от этой мымры Зинки, это только породу портить, да и куда ей уже, стара для детей-то…”

Потом, цепляя вилкой что-то вкусное с орехами и крупными, исчерна-алыми зернами граната, Люба стала размышлять, чем это ей доктор Латышев нравится. Ничего словами объяснить Люба не могла даже себе самой, но чувствовала, что прикоснуться к Латышеву ей очень хочется, просто потрогать его красивую, с выступающими прожилками руку, спокойно лежавшую на столе, совсем близко.

На днях Люба слышала, как Августа Игнатьевна, возвращаясь из магазина под ручку с Муськой, со знанием дела сказала:

— В Латышеве есть стиль, и к тому же Латышев добрый. А это, Мусенька, главное в мужчине. Запомните, дорогая. Вот бы вам такого мужа.