Новый Мир ( № 2 2009)

В восемь часов открывались первые лавочки. Сонные продавщицы снимали засовы, отпирали навесные замки и впускали в магазины уличных собак, те забегали внутрь и укладывались под полками с консервированной кукурузой и золотым луком, лежали, тепло дыша и согревая своим дыханием сырые магазины. Продавщицы поднимали жалюзи на окнах, помещения освещались первыми солнечными лучами и наполнялись жуткой радостной музыкой, какую обычно крутят на коротких волнах. Скоро привозили свежий хлеб и молоко, грузчики весело переговаривались между собой, собаки поднимали головы и недоверчиво осматривали мужчин, заносивших с улицы еще горячий хлеб. Потом в магазины заходили старые женщины, покупали хлеб и консервы, незаметно выскальзывали на улицу и возвращались в свои дома. Туман поднимался вверх, и солнце прогревало крыши. Стены домов и листья винограда влажно набухали, как выстиранное белье. Вдоль берега стояли полупустые санатории, столовые, тянулись пустые парки, корпуса пионерских лагерей, мертвая весенняя территория, давно не ремонтированные дома с казенной мебелью и тяжелыми, начиненными жиром и солодом холодильниками, которые ночью тяжело подергивались, будя обитателей потусторонними звуками.

Бесконечные заборы между деревьями, сторожа на пропускных пунктах, плющ на кирпичной кладке стен, солнечная пыль на мертвых памятниках, полустертые надписи, сохранившиеся еще с семидесятых, — мартовские курорты, как ночные вокзалы, жили воспоминаниями о лучших временах, о крикливых толпах, в марте все это вызывает легкую ностальгию и ненавязчивое отвращение, затянутые дождем и просушенные солнцем покинутые города, население которых выехало, оставив после себя множество личных вещей — на них теперь время от времени натыкались охранники и квартирные воры.

Окна большинства домов были приоткрыты, и при желании можно было рассмотреть мебель, собранную по всему городу и принесенную сюда: ковры на стенах, старые проигрыватели и транзисторы — вещи по большей части были случайными и не подходили ко всем этим коврам, из-за чего комнаты напоминали камеры хранения. Большинство комнат сдавались летом в аренду и стояли пустыми всю зиму.

По весне хозяева чистили их, проветривали одеяла и подушки, выгоняя из них мертвый зимний дух, дух квартиры, в которой никто не жил несколько месяцев, отмывали полы, находя под кроватями письма, телефонные карточки и использованные презервативы, так сказать, следы чужой страсти и чужой боли.