Задник изображает невысокую колоннаду, над которой густо синеет небо. Перед колоннадой протянулась от кулис до кулис высокая узкая балюстрада. Прямо перед ней и сильно ниже расположилась собственно арена — приподнятый помост для игр и представлений, вроде открытой сцены в зеленом театре.
На переднем плане справа что-то вроде просторной беседки с ведущими к ней широкими ступенями: царская ложа. В ней два кресла для царственных особ и несколько деревянных раскладных стульев, пока еще сложенных и прислоненных штабелем к отделяющим ложу от партера фигурным перилам, и круглый изящный столик, на котором стоит ваза с цветами и лежат программки.
Все пространство между ложей и ареной занимают стулья (или скамьи) партера-амфитеатра, поднимающегося ступенями налево вверх.
Когда занавес раздвигается, Минос, Пасифая в парадном костюме Великой богини и сопровождающий их Эванс как раз поднимаются по ступеням в ложу. Они останавливаются у отделяющих амфитеатр перил, продолжая разговор.
Минос
Эванс. Но это опасно.
Пасифая
Минос. Да, но все равно. Это ж такая мощь! Махина! Так что всякое случается. Но — ловкость, верный глаз. Щекочет нервы. Публика — беснуется.
Эванс. Но как это сочетается со стилем вашей жизни? Я уже благодаря любезному вашему попечению
Минос. Атавизм, доктор. Атавизм.
Эванс. А ваше мнение, мадам?
Пасифая. Им бы настоящего быка, я бы на них посмотрела.
Минос
Пасифая. А я и не забывала. Он был... мужик. Не то что эти твои, бесполые... Совсем уже в баб превратились. Только что губы не красят.
Эванс. Иные красят, мадам. Я обратил внимание.