Новый Мир ( № 2 2012)

Но июнь в Кобулети — месяц безветренный.

И когда надо было ехать в Тбилиси, уже после свадьбы, когда колхозный грузовик за ними приехал, она вдруг бросилась на шею Пепеле и зарыдала в голос, как перед открытой могилой. Будто покойника вот-вот землей засыплют, а покойник — она сама. Сцепила пальцы на шее Пепелы — не отодрать. И тогда отец жениха, тбилисский доктор Гомартели, сказал Пепеле: полезай и ты в кузов, что тут делать. И она полезла — в чем была, даже расчески с собой не взяла. Кто ж знал, что это навсегда, а не на два дня.

А Тенгиза тогда никто не спросил. Отец с ним вообще не говорил — только приказы отдавал. Будто все на свете знал. “Поедешь в Кобулети, — сказал, — познакомься с Беридзе. Девочки у них на выданье. И не откладывай, если что. Зачем ждать?”

Тенгиз пошел к Беридзе в гости, передал от отца привет. Его пригласили в дом. Нищета. Нищета такая, какой он в жизни не видал. Потолок низкий, пол земляной. И шесть братьев. Смотрят на него независимо, гордо. Плевали, мол, мы на то, что ты тбилисский. “Да если вы мой дом увидите, — подумал Тенгиз, — да если я только заикнусь, да вы ж бегом…”

Тут вышли сестры. Дыханье перехватило. Боже мой, что за красота! Он перевел взгляд с одной на другую. Не отличить. Он только через пару дней определил, что одна вроде чуть полнее, грудь шире и коса светлей, а то в первую минуту — будто в глазах двоится.

— Выйдем во двор, — попросил Тенгиз, — ветра нет.

Двор был неогороженный, чуть поодаль, за апельсиновыми деревьями, — море.

— У нас бедняки начали на самом берегу селиться, — сказали братья, — им в плохую погоду дома заливает.

Тенгиза больше не трогало, с каким высокомерием они держались, с каким презрением говорили о бедных. Хотя разве можно быть еще бедней, чем они?

Там, во дворе, за столом без скатерти, братья предупредили его: наш городок маленький, все друг друга знают, сестры из дома зря не выходят, нам лишние разговоры не нужны.

— Я жениться приехал, — сказал Тенгиз и испугался: а вдруг откажут? Не отказали — дали неделю. Зачем откладывать? Чего ждать?

И вот Тенгиз пошел, женихом, с сестрами по пыльной дороге — бульвару Сталина. Сестры шли впереди, под ручку, а Тенгиз с друзьями — сзади. Перекидывались фразами и смеялись. Он осматривал их со спины и любовался. Платья на них одинаковые, в синий цветочек, косы до пояса, ножки стройные. Он уже знал, что они не близнецы, а погодки и вроде старшей первой замуж идти, но ему никто не приказывал, кого выбирать, сам смотри. Вот он и смотрел, во все глаза.