Новый Мир ( № 2 2013)

Он взял все, что нужно, открыл дверь и замер. Неба не было, туч не было, даже кедрач вокруг с трудом угадывался сквозь седую карусель. Снег летел сильно, большими хлопьями. Венька вернулся, положил ящик на нары и присел неловко на край. Щетину потрогал костяшками пальцев, а сам все глядел куда-то в угол. Потом нахмурился, потер лоб, сел к печке, автоматически нащупывая в кармане спички. Окошко залепило снегом, и в избушке потемнело. Веня сидел у раскрытой печки, слушал ее веселый треск, слушал, как гудит труба и завывает снежная буря за толстыми кедровыми стенами. О жизни думал. О своей и о работе Палыча в этих местах много лет назад. Представлял себе молодых жизнерадостных геологов.

Сел к столу и достал акварель. Краски, как он и думал, оказались негодными. Он положил их на полочку, рассмотрел и попробовал свой старый пучок простых карандашей — тут все было в порядке. Он решил не мыть ничего пока, а сходить на эти пять вершин и зарисовать для Палыча места, о которых тот рассказывал: нижний лагерь, долину с золотоносными ручьями, сами ручьи, Змеиное ущелье... Венька поел супу, оделся и вышел из теплой избушки.

Он опять вернулся ночью, едва не заблудившись. Ни до какой вершины не дошел, а всего-навсего спустился вниз, к тому месту, где ночевал. Пурга все время сбивала с тропы, временами он совершенно не понимал, где находится, и приходилось искать ручей, вдоль которого он спускался. В конце концов он пошел его берегом без тропы, по кустам, высокой траве и водомоинам. Так добрался до Аргута. Вершина, к которой он нацелился, была на другой стороне. Веня срезал шест, походил по берегу, примериваясь, и не пошел. Купаться в пургу не хотелось, он, правда, и так уже весь был мокрый. Снег шел всю обратную дорогу. Уставший как собака, ввалился в сухую избушку, затопил печку, пожевал сухарик с теплой водой и лег на кошму. Ноги и спина гудели, трусы еще не высохли, и на душе была растерянность. Он куда-то и зачем-то шел сегодня целый день в пурге… он так и сяк крутил эту мысль, пытаясь что-то понять в своем нынешнем существовании, но вместо этого все время вспоминал разные картины снежной метели. Стонущие, упирающиеся кедры, снежные вихри над Аргутом, заряды пурги, летящие снизу вверх. Вспоминал, как быстро его заносило, стоило только присесть. И, как ни странно, в нем крепла мысль, что во всем этом есть смысл. Непростой, ничего не сулящий, но открывающий ему какие-то важные вещи. И вместе с этой мыслью креп он сам.