Новый мир. № 3, 2004

«<…> для меня советская, сталинская эпоха — один из героических периодов развития массовой культуры. Массовая культура была использована государством для перестройки всей жизни страны, для перестройки всего мышления людей. Это был совершенно уникальный исторический эксперимент».

«<…> современные, в особенности визуальные медиа очень многое отбирают у книги. Отбирают нарратив, который все больше уходит в кино, в телевидение. Отбирают актуальность, которая уходит в телевидение и в Интернет. Отбирают — в известном смысле — даже голос автора, который может быть записан на CD. И в этом смысле, когда я смотрю на книгу, когда я смотрю на ярмарку „non/fiction“, я ощущаю себя в привилегированной позиции, потому что единственная форма текстовой, книжной продукции, которая не была „съедена“ визуальной медиа-культурой, — это философский дискурс. <…> Вообще, я думаю, что книга должна сосредоточиться на своей „книжности“».

Здесь же — фрагменты лекции Бориса Гройса «Феноменология медийного мира».

Владимир Губайловский. 3,68. — «Русский Журнал», 2003, 28 ноября .

«Ему [Пелевину] удается так крепко стянуть узлы и придать своим выкладкам такую видимость доказательности, что читатель, всегда чувствующий, что все в нашей стране связано с нефтью, все пахнет ей, а она пахнет смертью (это и есть тот первичный опыт, который интерпретирует и на который опирается в данном случае Пелевин), — этот читатель открывает рот, и изо рта вырывается то самое „ах!“ мгновенного узнавания. И не верить Пелевину уже нельзя».

См. также: Алла Латынина, «Потом опять теперь» — «Новый мир», 2004, № 2.

Кирилл Дальковский. Владимир Ашкенази на страже мира. — «Русский Журнал», 2003, 19 декабря .

«<…> в Москве состоялись концерты Владимира Ашкенази с программой „Музыка и диктатура“. Идеей проекта Ашкенази делился в свой предыдущий приезд: сопоставить произведения, написанные по государственному заказу, с теми, что рождались по велению сердца. <…> И хотя Ашкенази утверждает, что значительная часть киномузыки Шостаковича, „где нет ничего, кроме тоники и доминанты“, создана лишь для того, чтобы бросить кость властям, на деле музыкант доказал обратное: в соединении с видеорядом эта музыка оказывает исключительно сильное воздействие. Таким образом, идея противопоставления „официальных“ сочинений „неофициальным“ сработала неожиданным образом: сочинения Шостаковича и Прокофьева, написанные по государственному заказу, не в меньшей степени отражают их гений, нежели музыка, которую они писали для себя».

Ирина Дедюхова. Я обвиняю! — «Лебедь». Независимый альманах. Бостон, 2003, № 354, 21 декабря .

«Это был [либерал-]фашизм, а шли мы „тернистым путем реформ“ вовсе не к светлому будущему, а к геноциду собственного народа. <…> Фашисты-„демократы“ больше никогда не вернутся. Они уедут в глушь, в горы Швейцарии <…> Я радуюсь! На сегодня фашизм в России остановлен. Он не уничтожен, пока мы до конца не разберемся со своими мыслями, эмоциями и чувствами. Но главное, на сегодня создан механизм, когда с фашизмом и геноцидом собственного населения можно разобраться демократическим путем, без насилия».

Вероника Долина. «Мы переживаем экстренное прощание с иллюзиями». Беседу вел Антон Помещиков. — «Газета», 2003, 17 декабря .

«Недавно в одном месте в одно время я увидела вереницу своих литературных сверстников, вполне успешных, и растроганно сказала: это небытие какое-то. Как на небесах. Душа так размякла — неприлично».

Борис Дубин. Массовые коммуникации и коллективная идентичность. — «Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии». 2003, № 1 (67), сентябрь — октябрь.

«<…> как „самый читающий народ в мире“. Для меня интерес данной брежневской формулы состоит сейчас не столько в том, что она демонстрирует остаточную мифологию советской исключительности, а в том, что в ней, во-первых, утверждалась высокая роль ценностных символов и самоопределений именно интеллигенции, а во-вторых, фиксировалось и обобщалось вполне реальное воздействие данной мифологемы на поведение, установки, оценки широких масс людей».

Жестокий гуманизм. Беседу вел Павел Нуйкин. — «Литературная газета», 2003, № 49.

«Наум Коржавин. <…> Смертная казнь — вещь плохая, но… Вообще государство — вещь плохая, но попробуй проживи без него. <…>

Георгий Владимов. Я вообще против смертной казни.

Н. К. А я вообще не против ничего и ни за что. И вообще я против любого абсолюта. <…>

Г. В. Смертной казни не нужно человеку. Это как-то неправильно.

Н. К. Вообще нужно, чтобы люди были другими. <…>»

Марина Журинская. Может ли христианин читать фантастическую литературу? — «Фома». Православный журнал для сомневающихся. 2003, № 3 (17) .

«<…> я скорее склонна утверждать, что только христианин фантастику читать и может, другое дело — захочет ли».

«<…> читая в наши дни эту прекрасную антиутопию, видишь: он умный и хороший, Бредбери-то, но Господь и умнее, и дальновиднее, и больше любит людей».