Новый Мир ( № 3 2005)

У автора была кличка Химик. После смерти отца он получил в наследство парфюмерную лавку-аптеку. И жил себе, процветал. Но однажды в жаркий восточный полдень, когда окрестные горы отрываются от земли и парят над нею и соловьи молчат, а люди сидят в тени и пьют зеленый чай или холодный шербет, в лавку к Химику вошел человек: голова обрита, на шее железный ошейник, в руке посох, тонкий и крепкий, как калам — пишущая тростинка, за плечами мешок, на теле рубище из голубой шерсти в заплатках, — дервиш. Зачем дервишу лекарство, если он всех сам лечит только взглядом и словом? Или парфюм? — перебить вонь рубища, вонь тысяч ночевок в степи у костра из сухого навоза и верблюжьей колючки? Это так же невозможно, как под клюшку для игры в мяч петь песни, словно это струнный чанг, так же невозможно, как нельзя взять у осла мускус или выпросить у Насреддина веревку для белья — “Извини, — скажет Насреддин, — но я сушу на ней муку”. — “Ай?! Как можно, уважаемый? Муку? Ай!..” — “Не так трудно, если не хочешь одалживать”. И Химик велел дервишу проваливать. А тот улыбнулся и сказал: “Мне это просто. А попробуй это сделать ты”. И ушел, легонько пыля тростинкой. Химик почему-то очень сильно удивился, потом оглядел полки со склянками и всяким сопутствующим товаром, о чем-то подумал... взял и однажды ушел. И его поглотило пыльное раскаленное пространство Азии и поэзии. Начал он странствовать и писать стихи. И стихи его благоуханнее были склянок с мускусом и розовым маслом на полках парфюмерной лавки. — Ну, это еще, конечно, вопрос — насчет стихов... Но легкость, с какой Химик покинул насиженное место, и загадочность этой вспышки всех захватили.

“Жалко, — сказал Сева, — что он сам не ловил птиц. Или хотя бы записывал их голоса”. — “У него не было магнитофона”, — напомнил Зимборов.

В предисловии было несколько увлекательных историй о странствиях Химика и рассказ о его кончине. Он был схвачен во время нашествия войск Чингисхана. Кто-то из воинов предложил за него тысячу монет серебром. Химик посоветовал своему хозяину обождать, мол, за него дадут больше, он великий поэт. И тогда кто-то в шутку предложил за него охапку сена. Химик обрадовался: да! большего я и не стою! Монгол тут же зарубил его.

Но “Парламент птиц” был скучен и совершенно не оправдал надежд.

Вообще о словаре птичьего языка Сева читал раньше; сообщалось, что голосовая информация птиц весьма значительна; словарь птичьего языка насчитывает сотни тысяч слов, но его еще никто не составил...